Убийства на Чарлз-стрит. Кому помешал Сэмпсон Уорренби?

– Более того! Почему такой шокированный вид? Говорю же, он был очень привлекательным. Но в мужья не годился. Я вовсе не осуждаю Лилию, более того, на ее месте я поступила бы так же. Но что в подобных связях хуже всего? При первой же размолвке происходит разрыв. А тут еще красавица дочь! Я так рада, что бездетна! Ни за что не вынесла бы, чтобы возлюбленный оставил меня ради моей дочери! Ни одна женщина такого не вынесет. Это превращает ее в посмешище. Я восхищаюсь Лилией Хаддингтон: она сумела все это проигнорировать. Восхитительно, не правда ли? Она и глазом не повела!

– Вы с ней хорошие подруги?

– Утверждать это было бы сильным преувеличением. Мы просто общаемся, но мало ли с кем я общаюсь!

– Кажется, в прошлом году вы представляли мисс Хаддингтон в лондонском свете. Так мне говорили.

– Да, я оказала им протекцию. Синтия Хаддингтон – милейшее дитя!

– Если вы не станете возражать, леди Нест, то я замечу, что обе они должны чувствовать себя в долгу перед вами. Все знают, что в высшем свете любое ваше слово на вес золота.

Леди Нест застенчиво улыбнулась и загородила ладонью глаза, как от яркого света.

– Вы очень добры. Думаю, кто-то попросил меня помочь миссис Хаддингтон. Так оно всегда и бывает. Отказаться трудно. Потом сама не замечаешь, как возникает определенная степень близости.

Хемингуэй покосился на инспектора Гранта. Тот встал, пробормотал слова извинения и вышел из комнаты. Следуя своей интуиции, которая, как утверждали его оскорбленные друзья, никогда его не подводила, Хемингуэй сказал:

– Мы не всегда записываем слова наших собеседников и не используем их как показания, миледи, особенно в таких расследованиях, как это, которое может оказаться весьма деликатным. Не хочется вмешиваться не в свое дело и тем более задавать мистеру Паултону множество вопросов, из-за каких могли бы возникнуть неприятности…

– Мой муж? При чем тут он? – резко спросила она. – И что за вопросы? Моя дружба с Лилией Хаддингтон кажется вам необычной?

– Именно так, миледи, – честно ответил Хемингуэй. – Так я думал сначала. Сам я в высшем обществе не вращаюсь, но при моем ремесле поневоле узнаешь вещи, которые вы назвали бы элементарными. Почему вы представили миссис Хаддингтон вашим друзьям и что связывало вас, ее и Сэтона-Кэрью?

Она соскочила с дивана и отбежала к окну.

– Что за абсурд!

– Миссис Хаддингтон познакомила вас с мистером Сэтоном-Кэрью, миледи?

– Нет!

– Значит, наоборот?

Леди Нест помассировала себе лоб.

– Нет. Зачем это вам? Вы собирались задать моему мужу эти… глупые вопросы?

– Не хотелось бы. Когда возникает подозрение в шантаже, мы проявляем щепетильность. Мы это умеем.

– А вы догадливы! Кто вам рассказал?

– Никто.

– Тогда с чего вы взяли…

– Миссис Хаддингтон вам не пара, миледи. Как и Сэтон-Кэрью, насколько могу судить.

– Выбросьте это из головы! Ничего подобного между мной и Сэтоном-Кэрью не было и быть не могло. Обычное знакомство, не более. Просто человек, которого я приглашала на свои приемы.

– Сэтон-Кэрью был близок с миссис Хаддингтон?

– Это разные вещи. Я познакомилась с ним на юге Франции – о ее существовании я тогда еще не знала.

– Понятно. А с миссис Хаддингтон вы познакомились…

Ее тощая грудь тяжело вздымалась и опадала.

– Полагаю, я не должна отчитываться перед Скотленд-Ярдом за своих друзей! – заявила она, задыхаясь.

– Нет, не должны, – согласился Хемингуэй. – Я, конечно, не знаю точно, но вас могли, так сказать, заставить ввести миссис Хаддингтон в свет. Раз вы не хотите иметь дело со Скотленд-Ярдом… – Он улыбнулся. – Странные мысли иногда меня посещают! Вы удивитесь, если я расскажу, как часто светские дамы совершают неосторожные поступки, а потом не желают рассказывать об этом полиции. Даже предпочитают быть обобранными до нитки. Глупо, но это так!

Леди Нест засмеялась:

– У меня никто никогда не вымогал даже пенни, старший инспектор.

– Порой шантажисты хотят не денег, – задумчиво промолвил Хемингуэй. – Нечасто, конечно, но бывает, я слышал.

– Вы ошибаетесь! – крикнула она, держась обеими руками за спинку кресла.

– Если так, то я не стану вас больше беспокоить, миледи.

– Рада это слышать. Что вы намерены делать теперь?

– Продолжать расследование, – ответил Хемингуэй.

Ее лицо исказилось гримасой:

– Лучше даже не намекайте на эти ваши оскорбительные мысли моему мужу. У него старомодные взгляды, и, боюсь, он возмутится, а то и разозлится. Отнеситесь к этому как к дружескому предупреждению.

– Очень вам благодарен, миледи.

– Вы все-таки расследуете убийство, – напомнила она. – Ни я, ни мой муж не имеем к нему никакого отношения. Я бы советовала вам обратить внимание на другой дом. Разумеется, я не хочу сказать о Лилии Хаддингтон ничего дурного, но с Сэтоном-Кэрью тесно связана она, а не я! Полезно, видимо, упомянуть, что мой муж был с ним едва знаком.

– Да, он говорил мне, – подтвердил Хемингуэй. – Тем не менее вы правильно поступили, сказав мне об этом, миледи, а то вдруг он сам об этом забыл бы.

Пожелав ей всего наилучшего и не получив ответа, он вышел.