Убийства на фоне глянца

– Как правило, размышления свидетелей заканчиваются одинаково – все они приходят к мысли, что куда умнее будет ни во что не вмешиваться.

– Не спорю, но как, по-вашему, я должна была поступить?

– Чуть припугнуть его.

– Чем? Физическим воздействием? Об этом не может быть и речи, Фермин. Это значило бы сильно облегчить задачу адвокату, который тут же начнет кричать, что его клиента запугивали!

– Наверное, вы правы, однако я никак не могу согласиться с тем, что мы вели себя правильно.

– Да я с вами и не спорю. Остается сложить пальцы крестом и уповать на удачу.

– А вы что, намерены сообщить Ногалесу, что его узнал хозяин кафе?

В этом-то и была загвоздка. Если мы скажем об этом Ногалесу, он может отреагировать очень по-разному: или во всем сознаться, почувствовав себя прижатым к стенке, или хранить молчание в надежде на то, что мы просто пудрим ему мозги, загоняем в ловушку; или все отрицать, пока не будет проведено официальное опознание; или, наконец, постараться подкупить свидетеля либо нанять кого-то, кто свидетелю доходчиво все объяснит и пригрозит, а в худшем случае – просто убьет его. Если Ногалес и на самом деле уже совершил два убийства, то что ему стоит решиться еще на одно, чтобы замести и так не слишком четкие следы своих преступлений?

– Мы всегда сможем установить в кафе наблюдение. И если Ногалес вздумает запугивать свидетеля, поймаем его с поличным.

– Неужели вы думаете, что, если он и сделает это, его будет легко уличить? Существует тысяча способов воздействовать на свидетеля, даже не приближаясь к кафе!

– Значит, приставим охрану к свидетелю! Будем фотографировать всех, кто входит в его заведение! Поставим на прослушку его личный телефон!

– Ага, только мадридский комиссар пошлет нас куда подальше.

– А мы скажем, что у нас в Барселоне такие меры принимаются чуть ли не каждый день, тогда будет задета их профессиональная гордость.

– Ладно, можно попытаться, давайте, поговорите с комиссаром. В любом случае все эти предосторожности не спасут нас от неожиданностей. Одно дело, если он пошлет киллера, который проходит по нашей картотеке, а если нет? А вдруг у него имеется свой парень для подобных поручений? Как отличить такого от обычного посетителя?

– Никогда не существовало средств, которые бы на сто процентов исключали риск, и вы, инспектор, отлично это знаете. Остается надеяться, что противник совершит ошибку, ведь и самые умные люди ошибаются.

– В точку попали! И не надо далеко ходить за примером: я и сама вон как ошиблась, согласившись работать с вами.

Он неожиданно расхохотался:

– Ладно, чтобы вы убедились, что я святой и не держу на вас зла за то, что вы вечно срываете на мне свое дурное настроение, сам пойду в комиссариат и побеседую обо всех этих дополнительных мерах. Если кого и пошлют ко всем чертям, то уж точно не вас.

– Договорились, а я буду ждать в гостинице. Когда все будет готово, сообщите мне, и мы вместе нанесем визит в редакцию “Универсаля”.

Вскоре я уже входила к себе в номер в надежде, что у меня будет некоторое время, чтобы спокойно обдумать стратегию, которую мы применим при допросе Ногалеса. Я достала из мини-бара виски и налила себе, потом проверила, нет ли сообщений на мобильнике. Их обнаружилось два, одно от Магги, которой не терпелось узнать новости, второе – от мужа моей сестрицы. Он просил позвонить ему при первой же возможности, что я тотчас и сделала скрепя сердце, хотя оно, это сердце, подсказывало: мира и покоя мне предстоящий звонок не сулит. Энрике сразу же взял трубку:

– Петра, мне не хотелось вмешивать тебя в наши дела, но так больше продолжаться не может. Что происходит с Амандой?

– Вряд ли ты мне поверишь, но я не знаю. Живет она у меня, но сама я вот уже несколько дней как нахожусь в командировке в Мадриде. И сведения о ней имею весьма скудные.

– Понятно, что Аманда остановилась у тебя, но в последнее время она даже трубку не берет. А в тех редких случаях, когда я застаю ее на месте, трубку бросает, как только понимает, кто звонит.

– Ну и чем, по-твоему, могу помочь тебе я?

– Поговори с ней. Нельзя же вот так взять и испариться. Мы с ней не обсудили наших планов на будущее, я не знаю, ни что она намерена делать, ни сколько времени пробудет в Барселоне. Дети удивлены, как и я сам. Уехать и оставить нас в полной неизвестности – так не поступают. Надо было поговорить, решить, как быть дальше, как все устроить. Ей же в любом случае придется наконец посмотреть правде в глаза.

– Тебе не терпится уйти из дома?

Он ничего не ответил. Потом я услышала глубокий вздох:

– Петра… ради бога, неужели мне придется оправдываться еще и перед тобой? Неужели друзья и родственники непременно должны разбиваться на два лагеря – одни на стороне мужа, другие на стороне жены? Может, хотя бы с тобой мы обойдемся без этого?

– Давай обойдемся. Но поверь, меня Аманда тоже не балует вниманием.

– Почему?

После небольшой заминки я все-таки призналась:

– Ну… видно, потому что я вздумала читать ей мораль, а также изображать из себя умудренную опытом старшую сестру, которая желает ей только добра.