Убийства в десятиугольном доме

Он медленно выкарабкивался из сна. И вот…

Он открыл глаза, и в тот же миг почувствовал, как тело на пропахшем пылью матрасе вздрогнуло и напряглось, расставаясь со сном.

Он нашарил рукой очки и лег на спину. Теперь белый потолок был виден четко. Он устало вздохнул.

Я в Десятиугольном доме.

В висках пульсировала боль. С каждым толчком в голове всплывали разные картины, вспоминать которые ему совсем не хотелось.

Осторожно поворачивая голову из стороны в сторону, будто это не голова, а хрупкая ваза, он встал с кровати, вяло оделся. Подошел к окну, отстегнул ремешок, фиксировавший оконные ручки, поднял шпингалет и распахнул окно вместе со ставнями.

Перед ним была заросшая травой лужайка. Накренившиеся сосны. Низкое небо, будто вымазанное бледной тушью.

Он поднял отяжелевшие руки, вытянул их вперед и сделал глубокий вдох. Набрав в грудь свежего воздуха, закрыл окно, опустил шпингалет и закрепил ремешок на ручках, после чего вышел из комнаты.

Голоса, которые он слышал, принадлежали Эллери и Вану, сидевшим в холле. Агата и По тоже уже были на ногах и что-то готовили в кухне.

– С пробуждением, Леру. Рад видеть тебя целым и невредимым, – проговорил Эллери без всякого намека на юмор и указал куда-то за его спину.

– Что такое? – Леру обернулся, машинально коснулся пальцем оправы круглых очков и…

Вторая жертва

Вот что он увидел на двери комнаты Карра. Пластмассовая табличка была прикреплена на уровне глаз поверх таблички с именем, как и в случае с Орци.

– Да-а… убийца работает на совесть. Вот до чего дошел! Радуется, поди…

Леру отступил на шаг и взглянул на Эллери, сидевшего на стуле, положив одну длинную ногу на другую.

– Ты ведь клал оставшиеся таблички в выдвижной ящик на кухне?

– Да. Предлагаешь их того… ликвидировать?

Эллери сложил лежавшие на столе таблички и подвинул к Леру. Тот пересчитал их. Шесть.

– Но…

– Ну да. Как видишь, табличка «Вторая жертва» никуда не делась. Все продумано. Убийца сообразил, что, когда что-то произойдет, мы, естественно, станем посматривать за табличками, пометим их как-то… Скорее всего у него еще один комплект. И еще… только Агате не говори… – Эллери понизил голос и поманил рукой Леру.

– Не говорить? Почему?

– Если ей так прямо сказать, у нее может крышу сорвать. Это произошло до того, как она проснулась, и мы с Ваном и По решили ей пока не говорить.

– О чем? Да говори же!

– А ты как думаешь?

– Понятия не имею.

– Нашел это По. Он проснулся где-то в полдень, пошел умываться, и что-то его подтолкнуло заглянуть в ванну. А там…

– Там что-то было?

– Да. В ванне лежала окровавленная рука. Кисть руки.

– Что?! – Леру прижал ладонь ко рту. – О-Орци?

– Не угадал.

– Но тогда чья это рука?

– Карра. Отрубили левую кисть и бросили в ванну.

– Ничего себе!

– Очевидно, убийца сделал это утром. Дождался, пока мы все заснем. Комната Карра осталась незапертой. Любой мог проскользнуть туда и отрезать кисть у трупа. Даже Агата могла это сделать, дай ей только время.

– А сейчас рука где?

– Положили Карру в кровать. На полицию в ближайшее время рассчитывать не приходится, и мы не могли ее просто так оставить.

– Но зачем… – Леру прижал пальцы к пульсирующим вискам. – Зачем убийце это понадобилось?

– Снова намек на что-то? Но даже если…

Из кухни появились Агата и По и стали накрывать на стол. Спагетти, хлебный пудинг с сыром, картофельный салат и суп.

Леру присел и посмотрел на часы. Почти три пополудни.

За два дня он ел только один раз. По идее, должен был умирать с голода, но аппетита не было совсем.

– Леру, По не сводил с меня глаз на кухне, поэтому можешь есть спокойно. И посуду я всю вымыла. А может, ты думаешь, что мы с По сговорились? – саркастически усмехнулась Агата. Глаза ее опухли; похоже, она почти не спала. На лице, которого лишь чуть-чуть коснулась косметика, лежала печать усталости. Слегка подкрашенные розовой помадой губы поблекли.

2

После запоздалого обеда все пятеро направились к месту, где до пожара стояла Голубая вилла.

Участок площадью 330 квадратных метров, который раньше занимал дом, был покрыт пеплом и обгоревшими дочерна обломками кирпичей. Выгоревшую площадку окружали изумрудные сосны и побуревшие, лишившиеся листвы деревья. Небо затянули тяжелые тучи, потемневшее море волновалось.

Кругом было так мрачно и уныло, что хотелось выкрасить все белой краской.

К западу от Голубой виллы берег, обращенный к мысу J, круто обрывался в море, хотя обрыв был не так высок. Через сосны, окружавшие то, что оставалось от виллы, пролегала короткая тропинка. Она вела к узкой бетонной лестнице, по которой можно было спуститься к скалам.

Четверо студентов стояли на краю обрыва и смотрели в море в надежде увидеть лодку или катер, приближающийся к острову, а еще один бродил в стороне по головешкам. Это был Эллери. Он осматривал пожарище, пиная ногами разбросанные обломки кирпича и то и дело нагибаясь.

– Что ты там делаешь, Эллери? – громко окликнул его Ван.

Тот поднял голову и улыбнулся:

– Ищу кое-что.

– И что же?

– Я же ночью говорил: подвал. «А вдруг…» – подумал я.