Убийства в поместье Лонгер. Когда я в последний раз умирала

За чаем Элиза в основном рассказывала о безобидных причудах своей хозяйки, однако позже, когда они перешли в дом, где весело горел камин (вечера уже стали довольно прохладными), ручеек ее воспоминаний превратился в бурный поток, и к тому времени, когда гостья ушла, любопытство миссис Брэдли было полностью удовлетворено, насколько это позволяли возможности Элизы. Во всяком случае, если и оставались какие-то пробелы, так только по причине неведения старой служанки.

Огонь был зажжен в гостиной, слишком маленькой для такого количества мебели. Массивные стулья красного дерева и такой же буфет, занимавший почти всю стену и мешавший открывать дверь, темно-красный ковер с толстым ворсом, бюро из того же дерева, перегруженная каминная доска и темно-красные бархатные шторы от потолка до пола создавали удушливую и какую-то жутковатую атмосферу, которая лишь усугублялась портретами джентльменов с бакенбардами и дам в платьях с турнюрами, а также двух странных типов с именами «Дядюшка Перси» и «Дядюшка Джордж» и коллекцией уродливых тарелок из веджвудского фарфора, удерживаемых на стенах проволочными скобами.

— Хозяйка уж так любила эту комнату, — заявила Элиза, с гордостью оглядывая помещение. — Тут она и умерла, мадам. Велела перетащить сюда ее кровать, так что пришлось выносить обеденный стол и все стулья. Ох, и намучились мы, стаскивая ее вниз. Она была большая и грузная, а волосы покрасила в рыжий цвет, хотя это никому и не понравилось, даже ей самой. Когда она вернулась из Лондона, где ее так разукрасили, то так прямо и сказала мне:

«Я сваляла дурака, Элиза, и очень об этом жалею. Но об этом уж точно никто не узнает. Придется прикрываться, раз уж так опростоволосилась».

Так она и делала до самого своего конца. Замечательная женщина. До самой смерти была в своем уме и все такое, а уж ей восемьдесят один стукнуло. Никто и не думал, что она так кончит. Упала-то она в среду. Не захотела, чтобы я помогла ей одеться, потому все так и случилось! Я в первый раз не завязала ей тесемки — она до самой смерти носила эти старомодные нижние юбки, две фланелевые и одну полотняную зимой и две полотняные летом, — вот она и упала. С тех пор как у нее начался ревматизм, я всегда помогала ей одеваться. Она называла это глупой возней.

Я возилась на кухне, когда она упала, но грохот и крик, само собой, услыхала. Поначалу доктор все хмурил брови. Тогда он был совсем молодой, а сейчас, уж конечно, мы к нему попривыкли. Он сказал, что в ее возрасте такие падения плохо кончаются, не то что у молодых. Я сразу забеспокоилась и говорю:

«Доктор, вы хотите сказать, что она не поправится? Если так, то надо будет позвать ее родственников».

А он так строго посмотрел на меня и говорит:

«Зовите побыстрей».

А было это в субботу утром. Потом он уехал, а я пошла к конторке, чтобы взять адрес того приюта, где мисс Белла работала экономкой. Хозяйка, понятно, меня увидела и закричала с постели:

«Не вздумай писать этой безмозглой Тессе! Я еще в своем уме и знаю, что ты любишь ее больше Беллы».

«Я думала, вы захотите, чтобы мисс Белла знала, что вы чуток не в себе».

А она попыталась приподняться и сказала как отрезала. Она всегда так говорила, когда ей кто-нибудь возражал:

«Что значит “не в себе”? Я еще, слава богу, не в маразме! Не будь дурой, Элиза!»

«Да, мадам», — послушно сказала я, потому как уже нашла адрес мисс Беллы и хотела ее немного утихомирить. Но она увидела, что я его нашла. Глаза-то у нее были, как у молодой. Больше, правда, она ничего не говорила, только велела написать на конверте Вниманию директора. Я так понимаю, она сама хотела, чтобы мисс Белла приехала, значит, дела ее стали совсем плохи. А раз так, то вместо письма я послала телеграмму, чтобы мисс Белла поторопилась.

— А других родственников вы тоже известили? — поинтересовалась миссис Брэдли.

— Нет, мадам. Я просто не посмела. Не то чтобы мистер Том недолюбливал хозяйку, хотя никогда и не приезжал к ней. А его жена, она просто ангел милосердия, хотя раньше и не видела хозяйку, а вот как до дела дошло, помогала ухаживать за больной даже больше, чем бедная мисс Белла. Но ведь и вправду сказать, замужние женщины (я-то сама незамужняя) гораздо хозяйственней незамужних.

— Я что-то не совсем понимаю, как Том и его жена Мьюриэл оказались у вашей хозяйки в такой критический момент, — сказала миссис Брэдли.

— Можно сказать и так, мадам. Хозяйка стала поправляться, и доктор очень удивился, что она выжила (хотя и не показывал виду, чтобы не скомпрометировать себя). Он сказал, что она, видно, очень крепкая для своего возраста, но я думаю, что дело тут в силе воли. Хозяйка была настоящий кремень, потому и выкарабкалась. А мистер Том приехал, потому что мисс Белла послала ему телеграмму, чтобы он проводил тетку в последний путь. Сама-то я не решилась ему писать.

— А где именно упала ваша хозяйка? — спросила миссис Брэдли.

— В коридоре рядом с ванной комнатой.

— Ну да, конечно. А что с той банкой с лобстерами, которую мисс Белла принесла вам после прогулки?