Убийства в поместье Лонгер. Когда я в последний раз умирала

Она осторожно взвесила копье в руке: древко удобно лежало в ее изящной, красивой, испачканной в краске ладони. В следующий момент пальцы сжались вокруг древка и металлический наконечник ярко блеснул под апрельским солнцем.

— О! — воскликнула Амарис, отправляя длинный, прямой, тонкий, хорошо сбалансированный снаряд в полет. Тот описал мягкую и красивую траекторию и уверенно вонзился в землю, словно упавшая на жертву хищная птица.

— Ну вот, а мне хотелось бы знать — была ли на нем кровь! — крикнул Энтони, устремляясь вперед.

Он ухватился за длинное белое древко и выдернул копье из газона, после чего принялся лихорадочно отчищать землю с металла.

— Трудно понять, — сообщил он. — Лучше унесу его обратно в спортивный зал. Уже было достаточно вреда от всяких дурацких вещей.

— Да, я слышала об этом. Я не буду тебя ждать. Увидимся на ленче. Я тогда сама понесу вещи, если ты займешься копьем.

Амарис зашагала по направлению к парку, принадлежности для рисования она повесила на плечо, и это придало ей сходство с Белым Рыцарем.

— Посмотри, может, ты найдешь и веревку из спортзала, которую забрали убийцы! — прокричала она.

Тимон Энтони, чувствуя себя одинокой и потерянной Алисой, зашагал дальше, у него не хватило силы духа, чтобы ответить что-нибудь. Когда он набрался смелости и оглянулся, Амарис уже исчезла.

Глава 8. Раздражение леди, достигшей возраста, когда она знает все лучше других

— Итак, — сказал инспектор Блоксхэм, усаживаясь на большую газонокосилку, стоявшую на западном краю спортивной площадки, — я не говорю, что мы двигаемся вперед, если быть точным. Но, по меньшей мере, и не двигаемся назад. И я точно уверен, приятель, что кто-то из обитающих тут людей убил Джекоба Хобсона. Полагаю, в нашем расследовании мы сейчас на половине пути. Мне удалось выслушать семь историй о том, что́ люди делали и почему в ночь убийства, и я услышу еще семь. На данный момент я допросил молодого Браун-Дженкинса, мисс Йеомонд, миссис Хобсон, всех мистеров Йеомондов, мистера Энтони — крайне подозрительная птица этот тип, я бы сказал, — Коста-тренера и мисс Кауз. Последнюю придется навестить еще раз. Умна, как целая тележка с обезьянами. — Он сунул руки в карманы брюк.

— Мистер Блоксхэм, — произнес сержант, — такие крупные щекастые дамочки редко бывают сильными, когда доходит до ума. Типа страстная и возбудимая под мирной вроде бы поверхностью, если вы хотите знать мое мнение, инспектор, но не так уж умна, нет.

— Приятель, — инспектор окинул своего оруженосца внимательным взглядом, — подобные речи не доведут тебя до добра. Прими мой совет и проводи вечера дома. Помогай своей миссис прясть шерсть. Это успокоит твои нервы.

Яркая краска залила суровую, но искреннюю физиономию сержанта, и он поспешно сменил тему.

— А вы думали еще о том деле с креслом, что случилось в ночь с пятницы на субботу, мистер Блоксхэм? — спросил он.

— Дело с креслом?

— О чем рассказали два независимых свидетеля — мисс Йеомонд и мистер Дженкинс?

— Вопрос в том, были ли они независимыми свидетелями. У меня есть подозрения относительно мистера Браун-Дженкинса. Я никак не могу понять, насколько много врет этот молодой человек.

— Врет, сэр?

— Чемпион-велосипедист, сержант. Есть несколько категорий продвинутых спецов в почтенном университете врунов. Гольфисты и рыбаки котируются весьма высоко, что касается их спортивных достижений, а вот чемпионы-велосипедисты лишь приближаются к ним. Там же рядом те ирландские селяне, что расскажут о том, какую огромную лису они только видели, и те, кто никогда не падал, боксируя в легком весе. После этих идут охотники, чья собака всегда обгоняла электрического зайца, и, конечно, в самом конце списка такие простые души, как игроки в водное поло. Они никогда не нарушают правил и сами верят в это чуть ли не всерьез, а в следующий момент уже требуют наказать соперника, которого едва не утопили или не задушили. К счастью, компетентный судья обычно может справиться с юмористами такого сорта.

— Похоже, вы изучили темочку, сэр, — заметил сержант.

Инспектор кивнул.

— Я не всегда был полицейским, сержант, — печально произнес он. — Были времена, когда моим предназначением считались военная академия в Сандхерсте, карьера военного или достойная смерть. Но началась война, и из меня получился солдат иного рода. Фамильные ценности затем поменялись, так что я вышел из армейских рядов целым и невероятно усталым, без денег или образования, о каком можно говорить, и присоединился к силам, которые мы нынче так славно украшаем. А теперь, как ты думаешь, сумеешь ли ты защитить меня от удара зонтиком, если я допрошу старую миссис Паддикет?

— Мне кажется, сэр, — проговорил сержант, и они пошли по беговой дорожке навстречу креслу тетушки Паддикет, которое только что появилось из калитки и теперь двигалось с приличной скоростью, — что вы не так серьезны по поводу этого убийства, как было в Мерридэле пятнадцать месяцев назад.