Убийства в поместье Лонгер. Когда я в последний раз умирала

— А разве в мастерских не работают с напильниками?

— Конечно, работают. Их периодически проверяют, и они всегда на месте. Нет, те напильники были подброшены извне и отличались от наших. Все это выяснилось позже.

— Так у них имелись сообщники?

— Нет, как ни удивительно. Парни были со странностями, и никаких сообщников у них не водилось. Один из них совершил убийство. Явно патологический тип, которому здесь не место. С другой стороны, никаких криминальных связей у него не обнаружили. Он происходил из весьма приличной семьи, относящейся к среднему классу. Другой был попроще, но связей с криминалом тоже не имел. Работал в конюшнях на ипподроме, но потом попался на воровстве, и его прогнали. После чего терроризировал всю округу, вырывал у женщин сумочки, а одной даже порезал лицо. В общем, милый мальчик.

— Теперешнего вашего персонала я почти не знаю, — заметила миссис Брэдли. — Ведь я была у вас лет десять назад. Вот, например, ваша новая экономка…

— Да, у нас все новые, за исключением плотника и физрука.

— Похоже, на кухне у вас народу прибавилось?

— Да. До меня там была только кухарка, а за всю готовку отвечала экономка. Но теперь у нас два повара и посудомойка. Все, кроме экономки и одного из поваров, живут не здесь. А эти двое готовят все к завтраку.

— Интересно, позволят ли мне провести небольшой психологический эксперимент? Мне бы хотелось снять дом с начала мая до середины сентября, чтобы мальчики могли там гостить. Если у меня будут жить по три мальчика в неделю, то мы сможем устроить короткие каникулы для двух третей ваших воспитанников.

— Нет, власти никогда не пойдут на это. Я тоже не одобряю подобную идею, — признался директор. — Мы не должны баловать своих воспитанников. Никаких сантиментов. Боюсь, они станут злоупотреблять нашей гуманностью.

— То есть попросту сбегут. Но это как раз самое интересное.

— Нет, это не доведет до добра. В конце концов, они попали сюда в качестве наказания.

— Боюсь, что действительно так. Весьма аморальный подход.

— Но мы же пытаемся их исправить. И одновременно изолировать от общества.

— Понимаю. Если бы я была тигром, посаженным в клетку, как бы я отнеслась к людям, если бы сумела сбежать?

— Согласен, эти мальчики затаили обиду на общество. Но что мы можем сделать?

— Я еще лет десять назад говорила властям, что́ можно сделать. И все же я поищу подходящий дом на побережье, а когда найду, снова обращусь к вам.

Тут директор позволил себе улыбку. И даже проявил снисходительность.

— Могу подсказать вам место. У меня в столе лежит адрес. Раньше этот дом принадлежал тетке нашей прежней экономки. Вы, наверное, помните ее? Шесть лет назад, получив теткино наследство, она уволилась, но меньше чем через год умерла. Ее обвинили в убийстве, потом оправдали, но бедняжка покончила с собой, не выдержав людской жестокости. Похоже на кино, но это чистая правда. Сейчас дом принадлежит ее старой служанке, которая наверняка будет рада сдать его на лето.

— В любом случае мне пригодится этот адрес, даже независимо от моего плана.

— Да, мальчиков лучше в ваши планы не вовлекать, — почти добродушно проговорил директор.

Он решил быть помягче с этой старой занозой. Все-таки она вернула ему беглецов, а кроме того, завтра уже уберется отсюда.

— Как это цинично! — произнесла Кэролайн Лестрэйндж, поднимая глаза от письма миссис Брэдли.

— Нет, — возразил Фердинанд, глядя на их семилетнего сына Дерека, который деловито направлялся к столу с игрой под названием «Блошки». — Никакого цинизма здесь нет. Если мать считает, что их надо изолировать, она действительно в это верит, и тут она совершенно права. Эти малолетние преступники — самые несчастные дети на свете. И большинство из них уже не изменишь. Они разбились вдребезги, как Шалтай-Болтай, упавший со стены. Она все время просит отпустить к ней Дерека. Я не против. Мне кажется, он ей нужен, чтобы отдохнуть от этих мальчишек.

Водрузив свою игру на стол, его сын строго посмотрел на родителей.

— Выбирайте свой цвет, а я возьму, что осталось, — распорядился он. — Здесь есть синий, зеленый, красный, желтый, фиолетовый и белый. Белый я никогда не выбираю. Только зеленый, фиолетовый, желтый, синий и красный. Не люблю белый. А ты любишь, мама?

— Нет, дорогой, — ответила Кэролайн.

— Я не буду играть, — вероломно отказался отец. — Мне надо ответить на бабушкино письмо.

И он удалился под недовольные возгласы жены и сына, которые потом увлеченно играли в «Блошки», пока Дереку не пришло время спать.

— Ты не хочешь поехать к бабушке на море? — спросила Кэролайн, входя в детскую, чтобы пожелать сыну спокойной ночи.

Сын сразу же согласился, так что в середине следующей недели его уже собрали в дорогу.

Дом, снятый миссис Брэдли, находился в ста ярдах от моря, что, с детской точки зрения, было большой удачей. Бабушка подготовила для него комнату, где стояла походная кровать и комод. На этот старомодный, но весьма функциональный предмет мебели Дерек взгромоздил модель корабля викингов, которую смастерил для него кузен. Этот поистине драгоценный подарок было просто невозможно оставить дома.