Убийственная красавица

— Зато твоя дочь перемолвилась!

— Она уже сказала тебе, что понятия не имеет, где твоя жена.

— Эта маленькая хрюшка врет, и ты тоже. — Кэл отшвырнул ногой стул, преграждавший ему путь, и подступил ближе.

Кэрри невольно попятилась, обозленная на самое себя за то, что позволяет этому пьяному громиле угрожать ей в ее же собственном доме. То же самое пытались делать все ее трое мужей. И всех троих она выгнала из дома. И зачем только Далила открыла дверь! У Кэрри до сих пор стоял в ушах детский голосок дочери, открывшей дверь и опасливо возвестившей о приходе мистера Гамильтона. А потом начался кошмар.

Кэл Гамильтон, всегда казавшийся Кэрри красивым какой-то бандитской красотой, и Далила, казавшаяся особенно толстой в своих джинсах с заниженной талией, стали с жаром в чем-то обвинять друг друга и пробудили, в конце концов, спящую мегеру, ее мать. Роуз стала орать из своей спальни наверху, требуя, чтобы все там немедленно заткнулись, черт подери. И Кэрри подумала не без оттенка уважения, что не родился еще такой мужчина, который сумел бы запугать ее мать.

Далила с Кэрри умчались наверх, а Кэл бушевал в нижних комнатах, без малейших усилий расшвыривая тяжелую мебель, потом разбросал все на кухне, пошвырял вещи из стоявшего в прихожей шкафа, примчался наверх и ворвался в комнату Кэрри. Она едва успела прокричать шерифу несколько слов, как Кэл с бешенством вышиб телефон из ее рук. Но слава богу, Джон уже едет. И, если повезет, будет здесь до того, как Кэл совершит что-нибудь действительно непоправимое.

Дочь заперлась в комнате Роуз, но Кэлу достаточно пару раз пнуть дверь ногой в черном кожаном ботинке, и она разлетелась бы в щепки. Если только Далила не догадается и не сумеет передвинуть тяжелый комод ее матери, стоявший у стены напротив постели Роуз, и забаррикадировать им дверь. Что вполне ей по плечу. Девочку никак нельзя назвать хрупкой фиалкой. В конце концов, должна же быть хоть какая-то польза от ее лишнего веса. Кэрри тут же почувствовала себя виноватой. Нельзя так плохо думать о собственной плоти и крови. Хотя ничего удивительного: она — дочь своей матери.

— В последний раз, Кэрри, спрашиваю, — прорычал Кэл. — Где она, мать твою?

— В последний раз отвечаю, придурок, — решительно заявила Кэрри. — Не знаю я ни хрена!

Вот тут-то он ее и ударил. От сильнейшей затрещины Кэрри упала навзничь, распластавшись на своем пышном белом покрывале. Она лежала не шевелясь и думала о том, что должна была это предвидеть. Она уже оказывалась в подобных ситуациях с пьяными мужланами, которые опускались до того, что отстаивали свою правоту кулаками. Первый муж так сильно избил ее, когда она была беременна Далилой, что она угодила в больницу с двумя сломанными ребрами и трещиной в запястье. Через шесть месяцев после рождения их дочери он снова избил Кэрри, на этот раз сломав ей нос.

Это была первая пластическая операция, вспомнила она теперь, притронувшись к носу, чтобы удостовериться, что Кэл ничего не испортил. Почему Джон так долго? И почему Далила не идет к ней на помощь? Она что, не понимает, что здесь происходит? Должна же она догадаться, что ее мать могут убить с минуты на минуту.

И тут Кэрри услышала высокий детский голосок своей дочери, приказывающий Кэлу отойти, и он волшебным образом подчинился.

— Эй, девочка потише, — услышала она. — Только не делай глупостей. — И когда она повернула голову и посмотрела на порог, то увидела, что там стоит Далила, вытянув вперед руки и держа в своих дрожащих пальцах пистолет.

— Подними руки вверх, — приказала Далила, и Кэл снова сделал то, что ему велели. — С тобой все в порядке? — обратилась Далила к матери.

Кэрри кивнула:

— Шериф Вебер уже едет. — Откуда у Далилы пистолет, черт возьми?

— Слушайте, я просто хочу узнать, где моя жена, и после этого перестану вам докучать. — Кэл говорил так, будто его вторжение было не более чем докучливым соседским визитом.

— Сколько раз тебе говорить, что мы не имеем ни малейшего представления, где она? — сказала Кэрри.

— Она знает, — упрямо повторил Кэл, уставившись на пистолет в руках Далилы. — Она была там сегодня, ее видела соседка.

— Что ты несешь? — И Кэрри снова перевела взгляд на дочь.

— Да, я там была, — подтвердила Далила. — И вчера была, как мы и договаривались. Я стучала и звонила, но мне никто не открыл.

— Ты лживая сука!

— Что ты с ней сделал? — спросила Далила так тихо, что едва можно было разобрать слова.

— Что я с ней сделал? — недоуменно повторил Кэл, переминаясь с ноги на ногу. — Ничего я ей не сделал, глупая корова. Во всяком случае, пока.

— Не двигайся, — предупредила Далила. — Сделаешь еще шаг, и я тебя пристрелю. — И у нее по щеке покатились слезы.

«Неужели Далила и вправду это сделает?» — думала Кэрри. Неужели ее дочь и вправду выстрелит в человека?

Ответом ей послужил отрывистый смех Кэла.

— Кого ты дурачишь, дура толстозадая? Никого ты не пристрелишь. — И, оттолкнув Далилу, он побежал по лестнице вниз, раньше чем дрожащая от нервного возбуждения девушка сумела догадаться, как снять пистолет с предохранителя. Внизу хлопнула входная дверь.