Убийственная реклама, или Тайна работодателя

Напротив них встал, качнувшись вперед, белый ПАЗ с красными горизонтальными полосками на бортах и нанесенной рекламой фирмы игрушек поверх них. На стекло был наклеен список остановок. Их значилась предпоследней. В салоне было людно, поскольку автобус проходил через центральные улицы, вдоль которых располагались офисные здания, торговые центры, большой жилой комплекс.

Мать с сыном встали неподалеку от входа, держась за поручень. Окна были закрыты шторками, поэтому смотреть за окно было бесполезно. Люди рассматривали друг друга: студенты, молодые мужчины с аппетитом изучали оголенные части тела женщин, а те, в свою очередь, разглядывали украшения, одежду друг друга. Делали это исподтишка, не в упор.

«Почему у меня нет мысли, что это не отец? Ведь это может быть любой пропавший без вести, а их так много. Хотя тот мой сон, когда он дал понять, что покинул этот свет. Наверное, после него я смирился», — подумал Толик, почувствовав резкий запах пота, и отвернулся в противоположную сторону от открытой волосатой подмышки вошедшей женщины, взявшейся за поручень рядом с ним. На его губах появилась улыбка, он вспомнил анекдот, в котором пьяный мужик просит даму, стоящую рядом с ним в транспорте, так же держащуюся за горизонтальную перекладину: «Эй ты, балерина! Ты или трусы надень или ногу опусти!» Толик снова улыбнулся, стараясь, чтобы не заметила мать, сосредоточенно рассматривающая календарь с изображением пышногрудых девиц из популярной музыкальной группы, приклеенный на спинку водительского места. «У меня, наверное, истерика», — подумал он.

Автобус резко затормозил, отчего всех пассажиров качнуло вперед. Кто-то выругался. Мать отвлеклась от плаката, посмотрела на сына. «Так хорошо было вчера», — подумала она, а солнечный луч, проникнув в разрез штор, скользнул по ее щеке, губам, беззвучно шевельнувшимся.

— Что, ма? — спросил Анатолий, заметив это.

Она отрицательно мотнула головой, сглотнув комок слюней, и отвернулась в сторону толкающей ее в спину девушки, пробиравшейся к выходу. Мать села на освободившееся место, уставилась в окно. Солнце играло на стеклах домов, мимо которых они проезжали. Листва деревьев казалась свежей и сочной. Со стороны могло показаться, что женщина размышляет, но в ее голове не было мыслей. Она даже не фиксировала в памяти то, что видела за окном, к которому прижалась лбом. Образы проплывали, сливаясь в безликую, неконкретную массу. Свое внимание женщина обострила, когда автобус миновал высотные здания, стоящие вдоль объездной дороги, и въехал на мост, разделяющий город и близлежащие поселки, аэропорт, дачи. Она встрепенулась, нашла глазами сына, присевшего на освободившееся место. Он тоже казался задумчивым, но и его сознание было пустым от размышлений.

Когда автобус миновал пустовавшую шашлычную, мать крикнула:

— Сынок! Мы на следующей выходим!

Он поднялся, подошел к кондуктору, оплатил проезд. ПАЗ затормозил, качнулся вперед и встал. Дверцы с грохотом раскрылись, как лопнувшие мехи гармошки.

— Куда дальше? — подав матери руку, чтобы помочь спуститься, спросил Толик.

Она махнула влево, сказав:

— Вначале дорогу перейдем.

— Я Полине позвоню, ладно, — сказал он, доставая телефон.

Женщина кивнула. Они медленно перешли трассу по переходу, услышали сзади ругань спешившего куда-то водителя, вынужденного пропустить пешеходов. Толик набрал номер, подождав, сказал:

— Привет, милая!.. Мы только добрались, поскольку мама убедила меня ехать на перекладных муниципальным транспортом… Зачем ты убираешься?.. Просто я хочу, чтобы ты отдыхала, вот и все… Вернусь? Через часок, наверное… Мне все равно, я всеяден… Ну все, пока… Я тебя тоже… Сильно-сильно!.. Целую.

Он отключился. Навстречу по заасфальтированной тропинке, пролегающей через жиденькую лесопосадку, шла пара. Мужчина был крупным, с раскрасневшимся лицом и короткой широкой шеей, женщина — с покрасневшими глазами. Она семенила, не поспевая за широким шагом мужчины, ворчавшего:

— В четвертый раз дергают! Сколько же в этом городе похожих на твоего брата?! В следующий раз я не поеду, даже не проси…

Они прошли мимо. Мать оглянулась им вослед, а потом сказала, посмотрев на сына:

— Возможно, мы тоже идем, чтобы посмотреть на постороннего человека.

— Увидим — узнаем, — отозвался Толя, ощущая, как припекает солнце.

От свежести утра почти ничего не осталось. Они подошли к зданию морга. Мать поднялась к входной двери, позвала. Вышел взъерошенный парень, что-то объяснял, размахивая руками. Толик подошел как раз в тот момент, когда работник морга скрылся за дверью.

— Возьми это, — достав из сумки носовой платочек, предложила мать. — В прошлый раз я пришла без них…

Ему показалось, что ее глаза безумны, а спокойствие подобно тишине перед смерчем, готовым налететь внезапно в любую секунду и уничтожить маленький домик спокойствия и взвешенных решений.

— Я и себе взяла, чтобы не вырвало. Глупо было бы с моей стороны наедаться, чтобы потом все оставить на полу.

— Мам, — взяв платочек, сказал он. — Поплачь, тебе станет легче. Не надо сдерживаться.