Убийственное совершенство

– Каких именно областях?

Джон тоже ощутил себя школьником, которого вызвали на ковер. Почему-то он почувствовал желание оправдаться.

– Например, чтобы они были менее восприимчивы к болезням. Мы улучшили их иммунитет.

– Когда мы говорим их, это… в общем, неправильно, – поправила Наоми. – Мы думали только об одном ребенке.

– Мальчике, – вставил Джон. – Сыне.

– А он убедил вас, что близнецы лучше?

– Он не сказал ни слова о близнецах, – терпеливо повторил Джон. – Мы узнали об этом намного позже, когда срок был уже довольно большой. И все изменения, которые мы решили внести в геном, были не очень существенны. Мы хотели, чтобы наш сын был высоким. Чтобы у него был хороший слух и хорошее зрение. И чтобы он меньше нуждался в сне, когда станет старше. И получал больше энергии из меньшего количества пищи.

– И еще мы решили улучшить его способность усваивать информацию.

– Меньше сна и повышенная способность усваивать информацию, – повторила психолог. – А теперь вы удивляетесь, что они не спят всю ночь и сидят за компьютером, пытаясь узнать как можно больше? Чего вы ожидали, спрашивается?

– Не этого, – возразила Наоми. – Мы хотели помочь им преуспеть в этой жизни. А не превратить в… – Она прикусила губу.

– Во фриков. В уродцев, – сказал Джон. – Вот слово, которое моя жена не решается произнести.

– Вот какими вы видите своих детей, доктор Клаэссон? Вы считаете их уродцами?

– Уродцы не в цирковом смысле слова. Я имею в виду, они отличаются от других детей. Как будто… сделаны из другого теста.

– Полагаю, они и сделаны из другого теста, – заметила Шейла.

Джон и Наоми ничего не ответили.

– Если вы хотите, чтобы я вам помогла, начиная с этой минуты должны быть абсолютно откровенны. – Психолог по очереди посмотрела на них обоих. – Я хочу, чтобы вы сказали мне прямо: когда вы были в клинике, доктор Детторе предлагал вам некий стандартный набор?

– В каком смысле? – не поняла Наоми.

– В смысле – предлагал ли он своим пациентам – клиентам – что-то вроде контракта? Возможно, там был прописан определенный уровень IQ, – она принялась загибать пальцы, – определенный рост, талант к определенным видам спорта? У вас не возникло ощущения, что все эти вещи взаимосвязаны? Что одно влечет за собой другое?

– Нет, – сказал Джон. – У нас был огромный выбор.

– Слишком огромный, – добавила Наоми. – Мы даже растерялись.

Они попытались припомнить как можно больше «опций» из списка, предложенного Детторе. Выслушав их, Шейла взглянула на экран компьютера, потом откинулась в кресле и задумчиво посмотрела на Джона и Наоми:

– У меня есть кое-какие новости. Последний раз мы встречались с вами в конце прошлой недели. С тех пор я получила ряд сообщений от детских психологов – от двадцати шести, если быть точным. Их пациенты – дети, зачатые в клинике доктора Детторе.

– Я думал, это конфиденциальная информация, – сказал Джон.

– Так и есть. Поэтому мои коллеги сначала поговорили с родителями этих детей и спросили, не возражают ли те против распространения сведений и не согласятся ли они побеседовать со мной.

Она снова взглянула на экран, положила ладони на стол и чуть подалась вперед.

– Все дети – близнецы. И во всех случаях это явилось сюрпризом для родителей. У всех детей очень высокий интеллект, они выглядят старше своих лет и имеют точно такие же отклонения в поведении, как Люк и Фиби.

89

Джон и Наоми молчали не меньше минуты, пытаясь переварить то, что сказала доктор Микаэлидис.

– Вы хотите сказать, что они клоны? – спросил Джон. Его горло вдруг сжалось от ужаса.

– Нет. Я попросила нескольких родителей прислать мне фотографии, потому что такая мысль тоже пришла мне в голову. Все дети разные. – Шейла неожиданно улыбнулась. – Кроме того, у меня большой опыт, я же наблюдаю родителей с детьми, поэтому могу вас уверить – между вами и вашими близнецами есть совершенно определенное сходство.

– Слава богу, – выдохнула Наоми.

– У всех высокий уровень интеллекта, все выглядят старше своих лет, те же проблемы с поведением, и все близнецы, – повторил Джон. – Но как это возможно? Мы выбрали только некоторые пункты из списка. Другие родители наверняка выбрали что-то иное, может быть более радикальное. Как так получилось, что все дети настолько похожи?

– Может быть, по той же самой причине, по которой вы хотели иметь только одного ребенка, а в результате получили двойню? – загадочно предположила психолог.

Наоми непонимающе посмотрела на нее:

– И что это значит?

– То, что у доктора Детторе были свои собственные планы. Вот на что намекает доктор Микаэлидис, – сказал Джон.

Наоми медленно кивнула:

– Вы знаете, в глубине души я подозревала то же самое. С тех самых пор, как Люк и Фиби появились на свет.

– У доктора Детторе не слишком хорошая репутация в научном мире, – заметила Шейла. – Достаточно почитать его интервью, и сразу становится понятно – это человек с крайне узкими взглядами, совершенно незнакомый с таким понятием, как медицинская этика. И при этом не воспринимающий критику.