Убийственное совершенство

– Вы думаете, он использовал Наоми – и десятки других женщин – как своего рода… суррогатных матерей для своих экспериментов?

– Боюсь, что это вполне вероятно.

Джон и Наоми беспомощно посмотрели друг на друга. Они не знали, что сказать.

– Но это не должно повлиять на ваше отношение к собственным детям, – продолжила психолог. – Даже если их генетическая «начинка» не совсем такая, как вам бы хотелось, они все равно ваши. Ваша плоть и кровь.

– И что теперь будет? – мрачно спросила Наоми. – Бесконечная череда социальных экспериментов? Такое ощущение, что Люк и Фиби – подопытные крысы для ненормальных ученых и психиатров со всего мира.

– Но что же все-таки важнее, наследственность или воспитание? – не выдержал Джон. – Доктор Детторе говорил, что, как бы мы ни влияли на гены своего ребенка – своих детей, – это все равно не будет иметь определяющего значения. Что то, каким он станет, зависит главным образом от нас. Может, наша любовь и забота смогут изменить их? Может, именно это станет главным, а не то, что сделал с ними Детторе?

– В обычных обстоятельствах я бы с вами согласилась. До известной степени. Помните, на прошлой неделе мы говорили об эпистемологическом пределе? О том, на что способен обычный человеческий мозг? То, как ведут себя ваши дети, заставляет предположить, что для них моральных ограничений не существует. И вообще их поведение характерно не для трехлетних детей, а для подростков раз в пять старше. – Шейла открыла бутылку с минеральной водой и наполнила стакан. – Самая важная вещь для родителей – связь со своими детьми. Контакт. Мне кажется, вам не хватает как раз этого. И вы от этого страдаете. Я правильно понимаю?

– Да, – сказала Наоми. – Абсолютно. Я всего лишь их служанка, не более. Я их мою, кормлю, убираю за ними – и это все. И более того, они, судя по всему, не хотят, чтобы я делала что-то помимо этого. На днях Люк порезал палец, но не прибежал ко мне пожаловаться. Он показал порез Фиби. А когда я заклеила ранку пластырем, даже не сказал мне спасибо.

– Я считаю, вам было бы полезно пообщаться с другими родителями, о которых я говорила. В случае, если они согласятся. Очень даже полезно.

– Кто-нибудь из них живет в Англии? – спросила Наоми.

– Те, о которых я знаю, – нет. Но их может быть гораздо больше, чем мы думаем.

– Я пообщаюсь с кем угодно, из любой части света. Охотно.

Шейла отпила воды.

– Я попробую это организовать. Но предупреждаю – не ждите магических решений. Не стоит надеяться на многое. По словам моих коллег, эти родители находятся в точно такой же ситуации, как и вы.

– А эти другие дети тоже убивали своих питомцев, как Люк и Фиби? – спросил Джон.

– Мы не обсуждали это в подробностях, но кое-какие факты есть. Близнецы из Ла-Джоллы, Калифорния, задушили своего спаниеля, после того как отец пожаловался на его постоянный лай. Они подумали, что папа обрадуется, ведь они решили проблему. Близнецы из города Крефельда, в Германии, перерезали глотку коту – он принес в кухню мышь и напугал мать. Похоже, неспособность распознавать разницу между живым и мертвым – общая черта таких детей. Они не то чтобы злые – у них просто совершенно другая система ценностей. То, что кажется нормальным нам с вами, они не понимают.

– Но можно же их как-то научить? – спросила Наоми. – Мы должны уметь воздействовать на них как родители. Вы должны подсказать нам как.

– Думаю, нам в самом деле нужно поговорить с другими родителями, милая, – сказал Джон. – Давай примем предложение доктора Микаэлидис. Нужно собрать как можно больше мнений.

– У вас удачные, счастливые дети, доктор Микаэлидис, – с горечью произнесла Наоми. – Вы не можете понять, каково это – чувствовать себя ненужной. Использованной – да, именно такие у меня ощущения. Как будто я всего-навсего такое средство транспортировки. Контейнер, который был им нужен для того, чтобы появиться на свет. Я хочу получить детей, которых родила, обратно, доктор. Не как фриков, а как… детей. И я хочу, чтобы вы мне помогли.

Психолог сочувственно улыбнулась:

– Я вас понимаю. Этого хотела бы любая мать. Но не знаю, получится ли у меня помочь. В любом случае, чтобы изменить отношения с Люком и Фиби, вам нужно измениться самим. Сменить систему координат.

– Как это?

– В первую очередь перестать думать о них как о детях, а начать воспринимать как людей. На их день рождения вы пригласили клоуна, так? – Шейла многозначительно посмотрела на Джона и Наоми.

– Вы считаете, это была ошибка? – спросил Джон.

– Вам нужно полностью перестроиться. Если вы хотите наладить контакт с Люком и Фиби, обращайтесь с ними как с подростками. По уму они как раз соответствуют этому возрасту.

– Но как же детство? – спросила Наоми. – И какой подросток захочет с ними дружить? Это просто… Хорошо. – Она в отчаянии покачала головой. – Я знаю, есть примеры, когда дети-вундеркинды поступают в университет в двенадцать лет и все такое. Но почитайте о них несколько лет спустя – обычно годам к тридцати они перегорают. То, что вы советуете, – значит порвать все книжки по воспитанию.