Убийственное совершенство

– Одну минуту, сэр, – сказала она, послушав. – Я бы хотела, чтобы это слышали все. Можно перезвонить вам через пару минут по громкой связи? Спасибо. – Она нажала отбой и обернулась к остальным. – Это профессор Четвинд-Каннингем. Он хочет нам что-то сообщить. Предлагаю подождать инспектора Пелхэма, чтобы он тоже участвовал в разговоре.

Через пару минут инспектор Пелхэм вернулся, и Рената набрала номер Четвинд-Каннингема в Морли-Парк на круглом конференц-телефоне, стоявшем посреди стола.

– Профессор? Здесь доктор и миссис Клаэссон, инспектор Пелхэм и сержант Хамболт. Мы все вас слушаем.

– Очень хорошо. Добрый день. – Голос у Четвинд-Каннингема был усталый.

Все поздоровались.

– Боюсь, что у меня не очень хорошие новости. Я и мои коллеги бились над этой задачкой целые сутки, и результаты, увы, неутешительные. Джон, вы, возможно, помните, мы с вами говорили о том, что за последнее время техника шифрования ушла далеко вперед. В создание кодов, которые невозможно взломать, были вложены огромные средства, прежде всего компаниями, занимающимися интернет-торговлей и заинтересованными в ее безопасности.

– Да, я помню, – подтвердил Джон.

– Шифры, с которыми мы столкнулись, на голову выше того, что ваши дети использовали вначале, – слова в обратном порядке, с каждой четвертой пропущенной буквой. Полагаю, ни я, ни мои коллеги ничего подобного еще не встречали. И это превышает наши текущие возможности. Я не говорю, что расшифровка в принципе исключается, но это может занять у нас месяц… или несколько месяцев, или еще больше. Без ключа мы в тупике.

Пелхэм чуть наклонился вперед.

– Профессор, это инспектор Пелхэм.

– Да, слушаю вас.

– Вы будете продолжать работу? Вы по-прежнему хотите нам помочь?

– Да, разумеется, но я не могу ничего обещать. Полагаю, вам следует об этом знать.

– Спасибо за откровенность, профессор.

– С вашего позволения я бы послал копии хард-дисков своему бывшему коллеге из Центра правительственной связи, в Челт нем. Он готов оказать нам содействие и попробовать разрешить загадку.

Пелхэм взглянул на Джона и Наоми. Оба кивнули.

– Мы согласны. Привлекайте того, кого считаете нужным, лишь бы это принесло результаты.

– Хорошо. В таком случае боюсь, что больше мне нечего добавить.

– Огромное спасибо за помощь, профессор, – сказал Пелхэм.

– Спасибо, Регги, – добавил Джон.

– Джон, в этой ужасной ситуации я могу утешить вас и вашу жену только одним: если ваши дети пользуются такими шифрами, то они обладают действительно исключительным интеллектом.

– Я не совсем вас понимаю, – признался Джон.

– Будем надеяться, что он поможет им выкарабкаться.

– Несмотря ни на что, им три года, профессор, – с горечью заметила Наоми.

– Возможно, но они значительно умнее большинства взрослых.

Все помолчали.

– Спасибо, Регги, я понял вас, – наконец выговорил Джон. – Мы очень благодарны вам и вашим коллегам за помощь.

– Я буду держать вас в курсе.

Они попрощались с Четвинд-Каннингемом, и Пелхэм нажал «отбой».

– Мне кажется, нам следует сделать паузу, – подытожил он. – Думаю, немного свежего воздуха никому не повредит.

113

Ночь была идеальная. Таких условий они могли дожидаться несколько недель, а то и месяцев. Темное небо, густая завеса облаков, легкая зыбь на море. Они заглушили моторы и пошли на веслах, и в течение нескольких секунд, действуя синхронно, все остальные лодки – всего их было двадцать – тоже выключили двигатели.

Наступила почти полная тишина. Только шум моря, плеск весел, скрип уключин, взволнованное дыхание, шорох жесткой ткани особых костюмов.

Еще двенадцать миль к югу. Огни кораблей с такого расстояния были уже незаметны. Где-то там, в темноте, у линии горизонта, стояли в дрейфе два авианосца; один принадлежал греческому флоту, другой – флоту Соединенных Штатов. Вертолеты с морскими пехотинцами на борту ждали сигнала к вылету.

Все электронное оборудование было выключено. Все разговоры запрещены. Последние три мили, остававшиеся до берега, они прошли в полном молчании.

* * *

В половине второго ночи Хэралд Гэтвард опустился на колени рядом со своей кроватью. Закрыв лицо руками, он начал молиться. Страстно и горячо, как не молился уже давно.

Ему казалось, что он уперся в непробиваемую стену. Так марафонцев после первых нескольких миль накрывает волна боли и отчаяния, которую нужно преодолеть во что бы то ни стало, потому что, если напрячься и собрать все силы, открывается второе дыхание. И тогда становится гораздо легче. Нужно просто пройти через это.

Сатана возвел стену, и Господь поможет обойти ее, найти выход.

Вчера вечером в келью заходил настоятель, отец Янни, и они немного побеседовали. Отец Янни сказал, что он и другие монахи заметили, что в последнее время Хэралд стал молиться как будто бы с меньшим рвением. Особенно последние пару дней. В чем дело? Уж не заболел ли он? Или, может быть, его охватили сомнения?

– Сомневающийся, если ест, осуждается, потому что не по вере; а все, что не по вере, грех[6], – ответил Хэралд.

Отец Янни сказал, что братья будут молиться за него, потом сам прочел короткую молитву и ушел.