Убийство чёрными буквами

Рот его превратился в щель, и в ней болтался, как сухой лист, язык.

Она ударила его. Удар не мог быть сильным, но он упал на кровать и вцепился в матрац.

— Прощай, — сказала она и отошла от него.

Кинтайр посмотрел на нее и подумал, что понимает, почему фурии были женщинами.

Коринна ждала в углу, сцепив руки. Гвидо пытался заплакать, но не мог.

Но вот он повернулся на спину, мигая, посмотрел на свет и сказал высоким детским голосом:

— Я расскажу вам, что произошло. Расскажу, чтобы вы поняли, что это не я, я с Брюсом ничего не делал. Это просто произошло в тот уикэнд, и тогда, когда вы уйдете и оставите меня в покое, они, может, меня не убьют.

Я только сделал вот что. Эти парни из Чикаго пришли на прошлой неделе и сказали, что им нужна марихуана и я могу ее получить. Они обещали пятьсот долларов и оплату всех расходов. Не героин, я не имею дел с героином. Только марихуана, она никому не вредит, к ней не привыкаешь, от нее нельзя свихнуться… И вообще это только в голове, и ты никому ничего плохого не делаешь, понятно?

— Гвидо! — предупреждающе сказала Коринна.

Он глотнул воздух. Потом продолжал: — Я им сказал, что у меня самого нет марихуаны, но я знаю, у кого она есть. Но они сказали, что не хотят иметь дело с местными дилерами, не хотят ни от кого другого. Ну, мне это не очень понравилось, но пятьсот долларов за то, чтобы получить небольшой пакет, такое предложение не отвергают. Поэтому я расспросил воруг, узнал имя одного дилера в Тихуане, и, когда я увидел их на следующий день, они сказали, что им подходит. Я взял в аренду машину и поехал туда в субботу. Я должен был встретиться здесь с Ларкином вечером в понедельник, передать ему пакет и получить остальные деньги: они заплатили авансом две пятых. Я вернулся в город в понедельник к концу дня. Спрятав пакет, я услышал о Брюсе, и старуха плакала надо мной, и я позвонил сюда и поговорил с Ларкином, попросил встретиться со мной не в понедельник, а во вторник. Он согласился, но, когда он пришел, здесь был профессор, и с тех пор я не видел ни Ларкина, ни О’Хирна, и что они теперь подумают?

Кинтайр не смотрел на Коринну, подумал, что одну-две минуты нужно ей дать. Он спросил Гвидо:

— А какие еще работы вы выполняли для этих людей? Сняли для них дом?

— Нет, ничего. В понедельник я вернул машину в арендное агентство, вот и все. Кое-какие расходы они оплатили. Но они еще должны мне…

— Вряд ли вы это получите, — сказал Ямамура. Он кивнул Кинтайру. — Я понимаю. к чему вы ведете. Они допустили ошибку, не попросив его организовать сцену преступления. И, конечно, ошибкой было просто бросить тело в Заливе: это ускорило расследование, а не замедлило, как они рассчитывали. Но ведь они чужие в этой местности. И тут особой разницы нет.

— Что это значит? — безжизненно спросил Гвидо.

— Я думаю, вы выступили как невероятно глупый сосунок, — сказал Кинтайр. — Вам просто повезло, что первым козлом отпущения стали Майкелисы и вас до сих пор не арестовали по подозрению в убийстве. Пока не арестовали.

Он слышал, как ахнула Коринна. Гвидо казался слишком опустошенным, чтобы понять.

— Еще одно, — сказал Кинтайр. — Что между вами и Джеральдом Клейтоном?

— С Клейтоном. — Лишенные выражения глаза смотрели на него с кровати. — А, с Клейтоном. Ничего.

— Вы уверены?

— Мы немного поговорили в его номере. Меня отвел туда Брюс. Клейтон вежливо отделался от нас, и я пошел сюда на свою обычную работу. Брюс остался.

— Это все? Вы уверены?

— В последнее время — да. Я встречался с ним однажды, много месяцев назад. Обычная встреча…

Гвидо замолчал.

Кинтайр потер подбородок.

— Похоже, Клейтона нужно исключить, — сказал он. — Если, конечно, наш друг здесь говорит правду.

— Он говорит правду, — сказала Коринна. Повернувшись к ней, Кинтайр увидел, что она нечеловечески сосредоточена. — Я его знаю. Сейчас он не может лгать.

— Хотел бы я быть в этом уверен, — сказал Кинтайр. — Все это имеет так мало смысла, что… Иногда мне кажется, что я вот-вот найду ответ, но нет.

Ямамура спросил у Гвидо:

— А где наркотик, который вы принесли?

— Это не наркотик, — произнесла фигура на кровати; протест усталый и автоматический. — Это только марихуана.

— Неважно. Если вам не нравится закон, пишите своему конгрессмену. Где наркотик?

— Меня убьют, если я…

— Какой теперь смысл в вашей жизни? — презрительно спросил Ямамура.

Казалось невозможным, чтобы Гвидо еще больше съежился.

— Туалетный столик вон там, — проскулил он.

Ямамура открыл ящик, достал небольшой пакет и надорвал угол.

— Да, — сказал он.

— Что теперь? — спросил Кинтайр.

— Следовало бы отдать это и парня в полицию, — сказал Ямамура. — Это означало бы срок в федеральной тюрьме, потому что он пересек границу. Возможно даже лишение гражданства, так как он натурализован. Наркотики — серьезное преступление.

Коринна молчала.

Ямамура почти лениво продолжал:

— Однако правда, что это не самое опасное вещество. Я мог бы бросить это в ближайший мусорный бак, и на этом дело бы кончилось. Если вы считаете, что он хоть кое-что усвоил.

Кинтайр сказал:

— Я так думаю, Триг.