Убийство чёрными буквами

Силенио связался с ним и Ларкином во вторник на прошлой неделе. Очень хорошо оплачиваемая работа, десять тысяч долларов по завершении первого задания и по сто долларов в день в ожидании второго задания. («Нет, не знаю, не знаю, кто еще нам был нужен».) В тот же вечер они втроем улетели в Сан-Франциско. В промежутке, в среду и в четверг, Силенио совещался с тем, кто их нанял, а Ларкин и О’Хирн искали подходящий дом. В пятницу они сняли дом в бедном пригороде на юге, и каждый из них купил по хорошей подержанной машине. Тем временем в четверг вечером Ларкин и О’Хирн избавились от Гвидо. Это было сделано по приказу Силенио, полученному, очевидно, от босса. Босс сам сделал так, что Брюс пришел в этот дом; позвонил ему по телефону и рассказал какую-то правдоподобную историю. Они очень просто взяли Брюса, связали его под угрозой пистолета. Силенио допрашивал его. Брюс от гнева был упрям — Кинтайр знал, каким упрямым он может быть, и допрос занял несколько часов; даже после этого они для уверенности еще немного его пытали. Наконец, перерезали ему горло над ванной, одели в старую одежду и выбросили тело на другой стороне залива вечером в субботу.

— Вопросы, ублюдок! — рявкнул Кинтайр. — Вопросы Силенио ничего тебе не подсказали?

— Все на языке макаронников, — простонал О’Хирн. — Я его не знаю.

Опять Италия. Хотя подозреваю, что наш икс приложил особые усилия, чтобы найти говорящего по-итальянски помощника — в качестве еще одной меры предосторожности для себя.

— Пока ясно одно, — сказал Ямамура. — Гвидо чист.

— Неужели? — с горечью спросил Кинтайр. — Было бы отличным поворотом представить себя козлом отпущения в этом плане.

Он снова повернулся к искаженному бледному лицу на столе.

— Что вы делали потом?

— Ждали в доме. Играли в карты. Силенио должен был в этот день получать деньги за работу. Наличными. Он пошел за ними. Ларкин вечером во вторник пошел платить сосунку Ломбарди. Потому что в понедельник тот не показался. Ларкин ввязался в драку. Мы не знали, что это значит. Ларкин позвонил боссу, и они говорили по телефону как макаронники. Силенио приказал мне вечером привести Гвидо Ломбарди. Я решил, что мы должны выяснить, что он знает, а потом, может, выбросить и его, но точно не знаю.

— Что-нибудь еще было этим вечером?

— У Силенио и Ларкина была другая работа.

— Где?

— Не знаю.

Голос стал хриплым и еле слышным.

— Ты должен был встретиться с ними в доме?

— Я должен был вместе с Ломбарди ждать их возвращения. Силенио не говорил нам больше, чем должен был.

— Сейчас они уже должны были вернуться?

— Не знаю.

— Допустим, они вернулись и не нашли вас. Что они будут делать?

— Наверно, попытаются узнать, что случилось. Не останутся в доме, если покажется, что что-то неладно.

— Куда они пойдут?

— Не знаю. В какой-нибудь отель.

— А что бы ты стал делать, если бы не смог их найти?

— Вернулся в Чикаго, наверно.

— Никаких запасных явок, — сказал Ямамура. — Плохая организация.

— Нет, если используешь одноразовый материал, — сказал Кинтайр. — А этот негодяй как раз такой. Думаю, что и Ларкин тоже, хотя он более ценный и пошел с Силенио. Куда пошел?

— Сюда, — сказал Ямамура.

— Вероятно, убить кого-то еще. — Кинтайр тупо посмотрел на окурок сигареты на полу. Он не помнил, как бросил его. — Прочтем в газетах, кто это был.

— Если цель не мы сами, — сказал Ямамура. — Сейчас все кажется возможным. — Он вздохнул. — Что ж, пора звонить в полицию.

— Подождите, — сказал Кинтайр.

— Но тот дом… Один бог знает, что происходит там прямо сейчас.

— Ничего, я уверен. Если только потому что Силенио и Ларкина встревожит отсутствие О’Хирна. По крайней мере давайте позавтракаем, прежде чем звонить. Вы сочините историю, которая сделает нас не откровенными нарушителями закона. А я попытаюсь разобраться в своих мыслях. У меня есть идея. Она сводит меня с ума, Триг. Мне кажется, что я знаю, что происходит, но между мной и знанием какая-то стена. Стена, которую построил я сам.

— Гм, — сказал Ямамура. Он задумчиво посмотрел на Кинтайра. — Да, возможно, стоит подождать, пока мы поедим.

Кинтайр продолжал, несильно ударяя кулаком по ладони. Ямамура развязал О’Хирну глаза. Тот лежал и плакал.

Пока детектив делал завтрак в коттедже, Кинтайр принял душ. Потом побрился, надел свежую одежду: футболку, брюки хаки, теннисные туфли — все это сделало его физически ближе к человеку.

Но в глубине души он боялся и сам не знал чего.

Когда вошел Кинтайр, на кухне появился Гвидо. Он застенчиво посмотрел на остальных.

— Доброе утро.

— Привет, — сказал Ямамура. — Берите яйцо и садитесь.

Гвидо присел на край стула. Пока ели и пили кофе, все молчали. Почему-то голубая и зеленая планета за окном стала чужой; они сидели в своей личной темноте.

— Я… — начал Гвидо. И замолчал.

— Давайте, — сказал Ямамура.

Кинтайр слушал краем уха. Он главным образом находился в своей голове, искал что-то и не мог найти.

— Я только хотел поблагодарить, вот и все, — сказал Гвидо.

— Все в порядке, — сказал Ямамура.

— Послушайте, и вы тут сидите и тревожитесь из-за меня?