Убийство чёрными буквами

— У меня нет выбора, — очень тихо ответил Ямамура.

— Накануне вечером, — сказал Гвидо, — пришел Ларкин и схватился с профессором Кинтайром, который разговаривал со мной. Крутая была ссора. Ларкин ушел, Кинтайр тоже, когда я попросил его. Признаюсь, потом я солгал офицеру, сказал, что не знаю никого из них, но я тогда был очень испуган.

— Продолжайте, — сказал Харрис.

— Этим вечером у нас было совещание друзей и родственников, — сказал Ямамура. — Мы решили все сообщить полиции. Гм, это был мой совет. Но когда мы уходили, нас остановил О’Хирн с пистолетом в руке. Он собирался похитить мистера Ломбарди. Но мы его одолели. Да, мы привезли его сюда, вместо того чтобы передать властям в Сан-Франциско, как следовало бы. Почему? Во-первых, поблизости мог быть Ларкин, и чем помогло бы, если бы он увидел много полицейских в форме и понял, что случилось с его другом? Во-вторых, мы опасались за свою жизнь по ту сторону залива и хотели побыстрей убраться оттуда.

Харрис мрачно посмотрел на него.

— Я вас знаю. И не верю этому.

— Жюри поверит, — сказал Ямамура. — Позвольте мне продолжить. Доктор Кинтайр отвез мисс Ломбарди домой — она во всем этом совершенно ни при чем. Когда он наконец приехал сюда, мы так устали, что поняли: нам не выдержать все вопросы, пока не поспим. Да, да, инспектор, конечно, все это было глупо и не совсем законно, но подумайте, насколько мы были измотаны. Слишком устали, чтобы рассуждать логично. Мы привязали О’Хирна к столу…

— А почему с повязкой на глаза, ради бога?

— Просто показалось хорошей мыслью. А когда проснулись, увидели, что О’хирн болтает, словно в белой горячке. Естественно, мы не могли упустить такой шанс, он мог больше не повториться. Мы задали ему несколько вопросов. И поговорили. И неожиданно доктору Кинтайру стало ясно. Остальное вы знаете.

— А не знаю я, в чем вас обвинят, — сказал Харрис. — Помимо всего прочего, самая хладнокровная ложь, какую мне приходилось слышать.

— Разве это не дело окружного прокурора? — невозмутимо спросил Ямамура.

— Да. И, конечно, ничего не будет сделано. Ваши герои из комиксов — разве можно нарушать пятую поправку? — Харрис покачал головой. — Если бы не эта ваша трусость, мисс Таун могла бы жить.

— Когда ее убили? — спросил Ямамура.

— Доктор говорит, около полуночи или в час ночи.

— Никто не мог знать, — сказал Ямамура. — Допустим, мы сразу передали бы О’Хирна. Он не знал, кто должен умереть следующим, даже не знал, чем заняты другие соучастники. Он просто болван.

— Наверно. — Ямамура видел, что в Харрисе больше нет гнева. — Мы продолжаем его допрашивать, но ничего не получаем. Может быть, полиция Сан-Франциско возьмет остальных в том доме. — Инспектор поколебался. — Официально я могу только осудить ваши действия, включая укрытие фактов. Как вы знаете, мне теперь ясно, каковы эти факты. Мне придется все это доложить и — дьявольщина, нет никаких материальных улик, и окружному прокурору придется учитывать общественное мнение, и к чему тратить средства на мелкие обвинения, которые никогда не дойдут до суда? На этот раз вы улизнете. И строго неофициально — я не имею права это говорить, но я не слишком на вас сержусь.

Ямамура даже не улыбнулся.

— Я бы хотел, чтобы Боб видел это в таком же свете, — ответил он.

— Кстати, а что с ним?

— Нервный срыв. Они бывают у него время от времени.

— Просто так? — спросил Гвидо.

— Нет, — ответил Ямамура. — Выглядит, как неожиданный распад личности, но на самом деле это не так. Он слишком много работал в этом академическом году. Это почти привело его на край. Ему необходим был отдых. А вместо этого такое напряжение. И к тому же он чувствует себя виноватым. Для этого есть причины. Но они в его прошлом и нас не касаются.

— Может, обратиться к психиатрам? — спросил Харрис.

— У него нет таких денег. Кроме того, у нас у всех есть такое проклятие. У одних приступы головокружения. Другие ипохондрики. Кинтайр раз в несколько лет проводит три-четыре дня в аду.

— Но как он понял, что мисс Таун…

— Он разгадал головоломку, конечно. Он знал, кто нанял убийц и почему. И поэтому он знает, кто станет следующей жертвой.

Харрис так крепко сжал его руку, что Ямамура поморщился.

— Знал?

— Да, — сказал Ямамура. — Но подождите. Он не сказал мне.

— Но ведь сейчас он здесь и… идемте!

Ямамура схватил Харриса за плечо и повернул его.

— Нет, — сказал он. — Это неправильно. Оставьте его в покое.

— Убийц тоже оставить в покое? — спросил Харрис.

Ямамура потер подбородок. Было заметно, что он передвигается с трудом.

— Хорошо, — согласился он. — Я сам поговорю с ним.

* * *

Кинтайр думал, что перенес все хорошо. Он очень связно поговорил с Моффатом. Полицейский полным боли голосом рассказал, что кровь прошла сквозь матрац и свернулась на полу под кроватью. Гвидо покачнулся. Лицо Кинтайра оставалось слово вырезанным из кости.

* * *

— Драгоценности в квартире забрали? — спросил он.

— О, да, по всем признакам работали профессионалы, — сказал Моффат.

— Не видели ли вы две большие картонные коробки с листами бумаги? Если бы они были здесь, должны были открыто лежать в гостиной.