Убийство из-за книги

– Основной интерес сосредоточен на анонимном письме, сообщающем о проступке, совершенном О’Мэлли. Допустим, что его послал не Корриган, а кто-то другой. В этом случае признание может быть совершенно достоверным, за исключением одной немаловажной детали, а именно: кто его написал? Подлинный преступник, почуяв, что я уже к нему приближаюсь, решил сделать виновным Корригана, но не учел того, что для этого потребуется еще одно убийство. Поэтому прежде всего следует выяснить, Корриган ли донес на О’Мэлли. Для этого вам, разумеется, потребуется письмо, написанное в суд, или его фотостат и еще что-нибудь, напечатанное на машинке в «Клубе путешественников». А для этого следует выяснить, кто еще из их руководства конторы был частым посетителем этого клуба и имел доступ к пишущей машинке. Поскольку вы представляете власть, вам разузнать все это гораздо легче, чем мне.

Кремер кивнул:

– Что еще?

– Пока ничего.

– Что вы намерены делать?

– Сидеть на месте.

– В один прекрасный день наживете себе на заду мозоли. – Кремер встал, заметил на полу сигару, нагнулся, поднял ее и бросил в мою корзинку для бумаг. Манеры у него явно улучшались. Он направился было к двери, но, остановившись, обернулся: – Не забудьте то, что сказал вам Корриган по телефону. И кстати, как, по-вашему, звонил он сам или нет?

– Не знаю. Я ведь сказал, говорил он хриплым голосом и волновался. Может, это и вправду был он, а если нет, то для того, чтобы по телефону вас приняли за другого, особого таланта не требуется.

– Приму к сведению. Значит, не забудьте написать, что говорил по телефону Корриган или кто-то другой, что Гудвин делал в Калифорнии и как вы получили по почте это письмо. Сегодня же.

– Обязательно, – пообещал Вульф, после чего Кремер удалился окончательно.

Я посмотрел на часы.

– Как я вам уже говорил, часа три назад звонил Кастин, – доложил я начальству. – Он просил вас позвонить ему как можно скорее. Он хочет предупредить, что они намерены подать на вас в суд. Соединить вас с ним?

– Нет.

– Позвонить Сью, Элинор или Бланш и договориться о свидании?

– Нет.

– Придумать еще что-нибудь?

– Нет.

– Значит, все кончено? Значит, Корриган написал письмо и застрелился?

– Нет, черт побери. Нет. Бери блокнот. Приготовим Кремеру наши показания.

Глава двадцать первая

Ровно через двое суток, в одиннадцать утра в понедельник, инспектор Кремер снова был у нас.

За это время мы успели сделать многое. Я, например, подстригся, а заодно помыл голову. И провел несколько приятных часов с Лили Роуэн. Полчаса беседовал с нашим клиентом Уэлманом, который заехал к нам сразу после прилета из Чикаго и остался в Нью-Йорке в ожидании дальнейших событий. Я славно отоспался за два последних дня и прошелся до Баттери и обратно с остановкой в уголовном отделе полиции на Двадцатой улице, доставив им, как просил Кремер, наши показания. Я снял пять копий с той копии покаянного письма Корригана, которую, как мы договорились, нам прислал Кремер. Я ответил на три звонка Сола Пензера, переключив его на Вульфа и повесив по указанию Вульфа свою трубку. Ответил еще на тридцать – сорок телефонных звонков, ни один из которых вас не заинтересует. Выполнил кое-какие рутинные дела и шесть раз поел.

Вульф тоже не бездельничал. И тоже шесть раз поел.

Единственное, что мы не сделали, – это не прочли в газетах не подписанного Корриганом письма с признанием своей вины. Потому что его в газетах не было, хотя все они, разумеется, извещали о смерти выдающегося адвоката, пустившего пулю себе в висок, и вспоминали о других предшествовавших этому печальных событиях, связанных с возглавляемой им юридической конторой. По-видимому, Кремер хотел сохранить письмо с покаянием Корригана себе на память, пусть и без автографа.

В понедельник утром, усевшись в красном кожаном кресле, он объявил:

– Окружной прокурор готов квалифицировать смерть Корригана как самоубийство.

Вульф, сидя за столом, наливал себе пива. Он поставил бутылку на стол, подождал, пока пена осядет настолько, чтобы из наклоненного под углом стакана одновременно полилось пиво, а губы омочило пеной, поднял стакан и выпил. Он любил, чтобы пена обсохла на губах, но позволял себе это, только когда не было посторонних, поэтому вынул платок и вытер рот.

– Я, пожалуй, с ним согласен. – Кремер, приняв приглашение выпить пива, на что он соглашался крайне редко, держал стакан в руке. – Могу сообщить вам, как обстоят дела на сегодняшний день.

– Слушаю.

– Признание напечатано на машинке, которая имеется у него в квартире. Он пользовался ею уже много лет. Он всегда кое-что печатал сам, а потому у него дома был запас фирменных бланков и конвертов. Его секретарь, миссис Адамс, допускает, что в манере перепечатки и в самом тексте нет ничего, что могло бы вызвать сомнение, напечатано ли письмо им собственноручно.

– Допускает?