Убийство из-за книги

Фердинанд Поул был возмущен до глубины души. Он никак не мог понять, зачем тратить драгоценное время, выясняя о них несущественные подробности, когда единственное, что требовалось от Вульфа, – это сокрушить и без того непрочное алиби Телботта и засадить его за решетку. Но факты он нам все же представил. Десять лет тому назад именно он снабдил Зигмунда Кийса сотней тысяч долларов, которые требовались для того, чтобы оснастить мастерскую успешного промышленного дизайнера. В последние два года доходы Кийса достигли просто заоблачных высот, и Поул захотел поделить их поровну, но встретил решительный отказ. Ежегодно Кийс выделял ему мизерные пять процентов от первоначального вклада – пять тысяч долларов, тогда как половина прибыли в десять раз превышала эту сумму. Однако Поул не мог предложить ему классическую альтернативу: «Выкупи мою долю или продай мне свою», потому что успел за это время ввязаться в несколько других проектов, оказавшихся провальными, и по уши увяз в долгах. По закону всё было правильно: согласно соглашению о партнерстве, Поулу полагалось всего пять процентов, тогда как Кийс проводил прибыль через бухгалтерию как зарплату и объяснял, что предприятие процветает исключительно благодаря его дизайнерским талантам. Словом, деловой партнер оставил Поула в дураках. Теперь же, когда Кийс был мертв, разговор пошел совсем другой: на руках у него имелись все контракты, а по некоторым договорам их фирма будет получать отчисления на протяжении двадцати лет. Если Поул и Дороти, наследница Кийса, не смогут договориться между собой самостоятельно, вопрос о разделе доходов будет решать судья, и тогда Поул получит, по его собственной оценке, как минимум двести тысяч, а может быть, и гораздо больше.

Он, правда, решительно отмел предположение о том, что подобный исход мог служить отличным мотивом для убийства: для кого угодно, но только не для него, и в любом случае это глупо даже обсуждать, поскольку в 7.28 утра во вторник он выехал на поезде в Ларчмонт, чтобы продать там свой катер. Где он вошел в вагон: на Центральном вокзале или на Сто двадцать пятой улице? На вокзале. Он был там один? Да, один. Он покинул свою квартиру на Восточной Восемьдесят четвертой улице в семь часов утра и воспользовался подземкой. Как часто он ею пользуется? Достаточно часто, но только не в часы пик. И тому подобное – в моем блокноте его показания заняли четырнадцать страничек. Я выставил Поулу оценку «два с минусом»: даже если бы он и мог представить неопровержимые доказательства того, что прибыл в Ларчмонт на этом поезде, все равно упомянутый поезд в 7.38, то есть десять минут спустя после отправления с Центрального вокзала, делает остановку на станции «Сто двадцать пятая улица».

Что касается Дороти Кийс, тут главный вопрос звучал так: на какую долю прибыли от отцовских доходов она могла рассчитывать? Из ее рассказов следовало, что иногда отец обходился с наличностью весьма вольно, а порой вдруг становился настоящим скупердяем. Я совсем запутался, причем ситуация осложнялась еще и тем, что цифры просто не держались у Дороти в голове. В итоге я пришел к выводу, что величина доставшегося ей наследства находится где-то в промежутке между двадцатью и пятьюстами тысячами долларов ежегодного дохода: согласитесь, довольно широкие «ножницы». Оставалось понять, какое положение было для мисс Кийс более выгодным: когда живой и здоровый отец хорошо зарабатывал и ни в чем не отказывал дочери или когда она, став наследницей, получала все денежки (за вычетом доли, причитавшейся Поулу)? Дороти прекрасно понимала всю серьезность этого вопроса; впрочем, должен заметить, он вроде бы не сильно ее обеспокоил, ведь она даже не потрудилась поднять брови.

Если это была игра на публику, то весьма талантливая. Вместо того чтобы опереться на твердый моральный принцип, гласящий, что любящие дочери не убивают собственных отцов, она заняла иную позицию. Дороти утверждала, будто в такую несусветную рань – всё произошло, как известно, в половине восьмого утра – не смогла бы убить и муху, не говоря уже о собственном отце. Она вообще не привыкла вылезать из кровати до одиннадцати, за исключением чрезвычайных ситуаций: вот, например, в прошлый вторник ее разбудили уже в начале десятого, сообщив печальную новость о смерти отца. Мы установили, что мисс Кийс жила вместе с отцом в собственной квартире неподалеку от южной оконечности Центрального парка. Есть ли у них слуги? Да, две горничные. Затем Вульф поставил вопрос ребром: могла ли она, чисто теоретически, незаметно покинуть дом, а затем также незаметно вернуться до семи утра? Невозможно, заявила Дороти, ее так рано ни за что не разбудить, если только не окатить водой из садового шланга. Но вообще она точно утверждать ничего не может, поскольку в жизни не пробовала рано утром незаметно выходить из дома и возвращаться обратно.

Мисс Кийс не получила у меня вообще никакой оценки, потому что к тому моменту я составил о ней собственное предвзятое мнение и не мог считаться беспристрастным арбитром.