Убийство к ужину

Он еще тогда показался ей каким-то зловещим. Черные глаза и черные густые брови — это она и сейчас видела. Волосы тоже черные и какие-то взъерошенные. А еще ей бросилось в глаза, что он был ужасно длинным, прямо-таки жердь. Эльфрида даже слегка струхнула и постаралась как можно быстрее унести ноги, к тому же и господин Вахтер мог ее заметить, а ей не хотелось, чтобы он подумал, будто она за ним шпионит.

И все это только сейчас пришло ей в голову! Но она тут же нашла себе оправдание и списала такую забывчивость на возраст. А теперь вот тот самый молодчик стоит в нескольких метрах от нее и кажется каким-то странным. Сначала она не поняла почему. А потом ее осенило: на его лице не было и следа скорби.

И что ей теперь делать? Лихорадочно соображая, она вдруг вспомнила слова господина комиссара, сказанные в конце визита: «Если что-то вспомните, сразу сообщите мне, даже если вам это покажется несущественным». Несущественным «это» ей не казалось.

Комиссар! Вот кто ей нужен, ведь он тоже здесь. Она видела его в церкви. Эльфрида Зибер начала озираться. Да где же он? Она осмотрела ближний круг родных и близких покойного, стоящих у гроба, потом дальний круг скорбящих, пытаясь отыскать знакомые лица… Вон он! Комиссар стоял по ту сторону от могилы, левее и немного позади остальных. Он тоже смотрел на радугу. Может, следил за тем мужчиной?.. Да нет, вряд ли, ему же о нем даже не известно. Как же дать знать комиссару, что парень под радугой заслуживает внимания? Как? А ведь надо обязательно, и скорее, пока тот не ушел! Ничего лучшего ей в голову не пришло: Эльфрида крепко прижала к боку сумочку, висевшую у локтя, и полусогнутой рукой изо всех сил принялась привлекать внимание полицейского.

Клуфтингеру пришлось прищуриться, чтобы, выйдя из прострации, определить источник мельтешащего движения. В конце концов он распознал и откуда ему машут, и что это за фигура. Ею оказалась пожилая, скромно одетая женщина, в памяти всплыло и лицо: экономка Вахтера. Только вот как ее звали? Фамилия вроде Бибер… или Зибер… А имени он решительно не помнил.

Картина получалась вполне себе в духе гротеска: на краю могилы стоит хрупкая старушка в черном пальто и старомодной шляпке и, прижимая ридикюль, пылко подает кому-то тайные знаки. Объект ее экстаза стоит внимания. Он оглянулся. За спиной никого не оказалось. И только тут до Клуфтингера дошло: она махала ему!

Его щеки зарделись. Ему стало жутко неловко. Не зря он у церкви отошел в сторонку, чтобы не привлекать к себе внимание. И на тебе! Он сухо кивнул и незаметно скосил глаза направо, налево, желая удостовериться, что эта немая сцена осталась незамеченной для остальных присутствующих.

Подняв взор, он спал с лица. Особа с ридикюлем не оставила своих потуг. «Ч-черт тебя со всеми!..»

Хорошо, что пастор в это время читал заупокойную молитву и все вторили ему с опущенными головами. Клуфтингер воспользовался моментом и, приподняв ладонь, слегка шевельнул ею три-четыре раза из стороны в сторону. Он надеялся, экономка Вахтера правильно поймет вежливый жест приветствия и отвяжется от него. Вроде бы маневр удался. Но не тут-то было.

Как только хор голосов после слов «…ныне и присно и во веки веков. Аминь» смолк, все подняли головы. Фрау Бибер или Зибер жестикулировать перестала, зато теперь не менее энергично принялась трясти головой, стреляя при этом глазами.

Клуфтингеру сделалось жарко. Ну неужели эта особа до самого конца будет доставать его своими ужимками? Пожилая дама рядом с экономкой тоже начала проявлять к нему интерес, поглядывая то на Клуфтингера, то на экономку. Это было уже слишком! Клуфтингер набожно перекрестился и склонился, словно для тихой молитвы. Через пару секунд он поднял глаза так, что стало даже больно. Зато с удовлетворением констатировал: Зибер — да, теперь он вспомнил! — притихла и стояла совершенно спокойно. Со вздохом облегчения комиссар выпрямился. И вероятно, тем самым подал своей визави сигнал: она снова замотала головой. В других обстоятельствах Клуфтингер не удержался бы от улыбки, настолько нелепыми казались эти движения. С выпяченным подбородком старая женщина залихватски дергала головой снизу вверх, совершая полукруг, в верхней правой точке которого еще и подмигивала. И чем дольше длился этот круговорот, тем больше вылезали ее глаза из орбит. Седая прядь выбилась из-под шляпки и развевалась, как вымпел. При всем при этом она не отводила взгляда от комиссара.

До Клуфтингера начало доходить: экономка не просто флиртует, а подает ему знак. Но какой? Хочет что-то показать? Он огляделся, но ничего подозрительного не увидел.

Сил продолжать эту игру у Клуфтингера уже не осталось. С короткими извинениями он начал пробиваться к экономке через толпу, которая ближе к гробу становилась все плотнее. По пути он схлопотал немало неодобрительных взглядов и даже ворчания. «Могла бы и сама хоть чуть-чуть продвинуться навстречу», — беззвучно досадовал комиссар.

Наконец он достиг цели.

— Ну и?.. — прошипел он громче, чем собирался, и этим заслужил строгий взгляд пастора.