Убийство к ужину

Комиссар вздохнул: если бы только бестактность Майера стала его головной болью, а тут все одно к одному. Он едва успел сделать несколько шагов, направляясь к полицейскому автомобилю, как позади него раздался резкий окрик:

— Стойте! Так дело не пойдет. Это уже выходит за все рамки! Мало того что вы не способны поймать убийцу отца, так вы еще превратили его похороны в цирк!

Обе дочери Вахтера догоняли его чуть ли не бегом. По их виду можно было легко определить, что они раздражены до крайности, но кричала старшая.

— Мы будем на вас жаловаться! — неожиданно присоединилась к горячившейся сестре младшая.

Клуфтингеру едва удалось сдержаться. Он понимал, обеим сейчас непросто, хотя до сих пор они не выказывали особой печали по поводу смерти родителя, особенно Юлия. Но это было уж слишком!

— А теперь послушайте меня! — На удивление самому себе, ему удалось взять такой ровный и категоричный тон, что сестры сразу притихли. — Повторяю: моя задача найти преступника. И я делаю все от меня зависящее. Надеюсь, возражений на это нет. Более того, вы обязаны оказывать мне содействие, а не препятствовать. В противном случае вы сами попадаете под подозрение…

Он тут же пожалел о последней фразе, но сказанного не воротишь. Ладно, его неудачную погоню еще удастся объяснить необходимостью. А подобное высказывание может стоить ему большой нервотрепки. Клуфтингер перевел взгляд на старшую сестру, которая буквально задохнулась… И вдруг случилось такое, чего он никак не ожидал: она разрыдалась. Слезы хлынули из глаз, будто открылись все шлюзы. У нее подкосились ноги, и она едва не рухнула перед ним. Он всегда терялся перед женскими слезами. Он не знал, как поступить, и поэтому, просто повинуясь инстинкту, сделал шаг вперед и обнял Юлию за плечи.

Всю следующую неделю настроение Клуфтингера колебалось между неземным ликованием и смертельной усталостью. С одной стороны, он радовался, что наконец-то у них есть реальный след, а с другой — след этот вел в пустоту. После похорон сразу составили фоторобот, потом опросили кучу людей. И ничего. Он уже не раз проклинал себя за нерасторопность на кладбище. Колено болело, его даже приходилось туго бинтовать, и оно не давало забыть события того злополучного дня, которые Клуфтингер охотно вычеркнул бы из памяти.

Его жена, узнав о произошедшем, буквально вышла из себя. Она не переставала его укорять и доставать язвительными вопросами вроде: не новая ли это метода полиции, развлекаться на чужих похоронах? Клуфтингер в общем-то понимал ее негодование. Весть о его «беге с препятствиями» за полчаса разнеслась по всей округе, и всю неделю только об этом и судачили. Жена жаловалась, что, куда бы она ни пошла, везде на нее таращатся, даже в булочной.

— Во всем этом есть хотя бы один плюс, — рассудительно заметил Клуфтингер. — Обсуждают мою охоту, а не охоту на меня как на преступника. — Однако, отшучиваясь, сам чувствовал себя не в своей тарелке. Постепенно на работе прекратили вспоминать этот инцидент, да и жена стала воздерживаться от этой скользкой темы. Но он все еще мучился и злился на себя за то, что мучается.

Однако гораздо больше его бесило отсутствие результата в расследовании дела. Так и осталось загадкой, кем являлся тот мужчина на похоронах, из-за чего он ссорился с Вахтером за день до убийства. Если бы экономка оказалась полюбопытнее!

Параллельно с этим велась разработка версии причастности к преступлению женщин Вахтера. Но и тут следствие далеко не продвинулось. Нашлось несколько бывших подружек убитого, и у всех имелось алиби.

Клуфтингеру пришлось утешиться достоверностью сведений о беспорядочных связях Вахтера. Только что ему с этого?

«Возможно, вероятно, допустимо…» — все еще являлись самыми актуальными словами спустя неделю после начала расследования. Комиссар вынужден был признать — дело зашло в тупик.

В довершение ко всем неприятностям его собственная жена вознамерилась исполнить свою угрозу и уехать в отпуск без него.

Такого еще не бывало. Когда она сообщила ему о своем решении, он потерял дар речи. Но и упрекнуть ее не мог. В конце концов, это из-за него сорвался их совместный отдых.

И словно такого сюрприза супругу было мало, она еще пригласила с собой Аннегрет Лангхаммер; обе дамы сговорились устроить своим мужьям «прощальный подарок»: совместный ужин семьями в честь будущих «соломенных вдов». И состояться это эпохальное мероприятие должно именно сегодня, субботним вечером в доме Клуфтингеров.

Клуфтингер встал после дневного сна, уже привычно растер больное колено и собрался похромать в ванную, как вдруг в нос ему ударил резкий неприятный запах. Он принюхался: тянуло с кухни. На кухне он нашел жену посреди горы горшков, кастрюлек, мисок и овощей.

— Готовится что-то грандиозное? — осторожно поинтересовался он.

— Ты же знаешь, сегодня у нас ужинают Лангхаммеры…

— Такое разве забудешь!

Жена благоразумно не услышала сарказма в его голосе.

— …вот и хочу приготовить нечто особенное.

— И что именно? — спросил Клуфтингер, скептически озирая груду продуктов и приправ.