Убийство к ужину

В кабинете, с облегчением свалив ношу на письменный стол и переведя дух, он разложил альбомы по годам и оставил место для недостающего. Удобно расположившись в кресле, он приступил к изучению жизненного пути убиенного с первых шагов: 1947–1958. Первыми его взору предстали черно-белые снимки младенца, вероятно, Вахтера. Фотографий оказалось много, они отражали все этапы взросления: первые шаги, первый класс, первое причастие… Вроде ничего особенного, и все-таки. У Клуфтингера таких не имелось. По всей видимости, родители Вахтера были очень состоятельными людьми, об этом свидетельствовало не только качество снимков, но и все запечатленное на них. Вот, к примеру, «мерседес», за руль которого усадили розовощекого упитанного карапуза в дорогом костюмчике.

Клуфтингер листал страницу за страницей, несмотря на то что не думал найти в этих годах каких-то важных подсказок. В принципе он не ждал этого ни от каких фото: само по себе уликой являлось то, что преступник унес один альбом. Теперь надо выяснить, чем Вахтер занимался в тот промежуток времени. Тем не менее он продолжал смотреть. Фотографии увлекли, у него даже создалось впечатление, что по ним он узнал куда больше о личности покойного, чем от родственников, коллег и знакомых.

Подошла очередь второго периода: 1959–1969. Фото стали цветными, на некоторых юноша Вахтер в модных шмотках изображен рядом с «порше-кабриолетом», иногда с той или другой девицей. Да, его родители определенно не бедствовали. Судя по хронологии, в это же время Вахтер служил в бундесвере. Клуфтингеру вспомнились его годы в «бунде»: на скудном денежном содержании было не разгуляться.

Девушки вообще стали появляться на фотографиях довольно рано, и Клуфтингер не смог бы сказать наверняка, липли они к довольно симпатичному парню или их притягивал спортивный кабриолет.

Заканчивался этот альбом снимками, на которых Вахтер позировал то на фоне статуи Свободы, то в каких-то каньонах, на других — перед Эйфелевой башней и большим дворцом, показавшимся комиссару похожим на дворец английской королевы. По-видимому, после службы в вооруженных силах Вахтер резвился в многочисленных зарубежных поездках.

Перевернув последнюю страницу, Клуфтингер попробовал представить себе, чем могли быть наполнены следующие семнадцать лет жизни Вахтера, украденные из его архива. Он посчитал: если дочерям тридцать и двадцать шесть лет, значит, они родились в этот период, и среди прочих должно быть много их детских фотографий. Так, что еще? Первые успехи в профессии? Женщины? Кто знает… Теперь комиссар знал наверняка: ключ к совершению преступления следует искать в прошлом.

В альбоме за 1987–1995 годы появились первые знакомые лица. На одном фото Вахтер стоял рядом с владельцем Шёнмангером перед молокозаводом, который в те времена оказался представлен одним промышленным корпусом. Клуфтингер хорошо помнил, как обсуждалось в деревне строительство нового здания. Многие называли его «гигантским перевернутым выменем», поскольку покатая крыша завершалась четырьмя трубами, очень похожими на соски. Но на этой фотографии рубежа девяностых, как определил комиссар, нового сооружения еще не было и в помине.

Снова череда женских лиц — все симпатичные и лет на двадцать моложе Вахтера. Да, этот альбом еще сослужит службу в расследовании.

Последний том с надписью «1996—…», как и ожидалось, продолжил ту же серию. Единственное, что выпадало из общего ряда, — это фотографии Вахтера с младшей дочерью и младенцем, явно сделанные в Италии. Только сейчас комиссару пришло в голову — ни одного снимка старшей дочери, за исключением детских, в альбомах не имелось. А в семейных снимках из Италии тоже не было бы ничего необычного, если бы не тот факт, что лишь на них Вахтер выглядел счастливым.

Комиссар оторвал взгляд от талмудов и вздрогнул, увидев перед глазами циферблат. Званый ужин в благородном доме уже начался. Суетливыми движениями он свалил альбомы в верхний ящик стола и запер его на ключ. Чуть не кувырком катясь вниз по лестнице, он умудрился еще набрать номер Штробля. Не будь форс-мажора, он позвонил бы ему из кабинета, ведь мобильная связь стоит так дорого! Но сейчас каждая секунда на счету. Каждая секунда, способная умерить праведный гнев супруги, и Клуфтингер поступился принципами экономии. Штроблю он в несвойственной ему многословной манере сообщил, что дело не терпит отлагательств, по большей части имея в виду ситуацию, в которой сам оказался, и только подъезжая к ледовой арене, смог растолковать о необходимости на следующее утро непременно вызвать к нему обеих дочерей Вахтера.

Дверь собственного дома Клуфтингер открывал с еще большим трепетом. Из гостиной доносилось звяканье ножей и вилок вперемежку с хохотом. Значит, как он и подозревал, Лангхаммеры уже прибыли и застолье началось. Ч-черт, это усложняло его положение. С другой стороны, в каком-то смысле даже полегчало. Раз гости здесь, его благоверная не станет метать при них громы и молнии. По крайней мере отсрочит казнь.