Убийство Кирова: Новое расследование

Да, это в точности мое мнение…. Но Троцкий всегда говорил: «Мы против индивидуального терроризма». Я говорю, что это чушь. Конечно, Сталина следовало устранить (Feferman. Politics, logic, and love. P. 140).

Марк Зборовский

Однако нам известно, что, как и Каменев, Седов на самом деле считал, что «террор» — это тактика, свойственная марксистам. Марк Зборовский был агентом НКВД, которому удалось завоевать доверие Седова. Зборовский писал рапорты своему руководству, работая в качестве одного из ближайших сотрудников Седова. В рапорте от 8 февраля 1937 г. Зборовский написал:

22 января Л.Седов во время нашей беседы, у него на квартире, по вопросу о 2-м московском процессе и роли в нем отдельных подсудимых (Радека, Пятакова и др.) заявил: «Теперь колебаться нечего. Сталина нужно убить».

Для меня это заявление было настолько неожиданным, что я не успел на него никак реагировать. Л. Седов тут же перевел разговор на другие вопросы.

23 января Л. Седов в присутствии моем, а также Л. Эстриной бросил фразу такого же содержания, как и 22-го. В ответ на это его заявление Л.Эстрина сказала «Держи язык за зубами». Больше к этому вопросу не возвращались.

В рапорте с датой, написанной на нем от руки, 11 февраля 1938 г., но которая, возможно, относится к предыдущему году -1937, Зборовский докладывал опять:

С 1936 г. «сынок» не вел со мной разговоров о терроре. Лишь недели две-три тому назад, после собрания группы, «сынок» снова заговорил на эту тему. В первый раз он только старался «теоретически» доказать, что терроризм не противоречит марксизму. «Марксизм» — по словам «сынка» — отрицает терроризм постольку, поскольку условия классовой борьбы не благоприятствуют терроризму, но бывают такие положения, в которых терроризм необходим». В следующий раз «сынок» заговорил о терроризме, когда я пришел к нему на квартиру работать. Во время читки газет «сынок» сказал, что, так как весь режим в СССР держится на Сталине, то достаточно убить Сталина, чтобы все развалилось. Эту мысль он высказывал и раньше, но до последнего раза он никогда ее так четко не формулировал. В этот последний раз он неоднократно возвращался к этому и особенно тщательно подчеркивал необходимость убийства тов. Сталина.

В связи с этим разговором «сынок» спросил меня, боюсь ли я смерти вообще и способен ли я был совершить террористический акт. На мой ответ, что все это зависит от необходимости и целесообразности, сынок сказал, что я не совсем верно понимаю, что такое «настоящий» террорист, и начал мне объяснять, какими должны быть люди, подходящие для исполнения терактов.