Убийство на Аппиевой дороге (ЛП)

- Да слухов-то хватает, и самых разных. Засада, битва, убийца-одиночка, предатель в свите самого Клодия…

Целий поднял бровь.

- Думаю, тут есть возможности. – Он откинулся на спинку кресла и протянул свою чашу рабу, который поторопился наполнить её. – Пока люди не знают, чему верить, у нас есть возможность подать свою версию. Но времени терять нельзя. Сплетни имеют обыкновение затвердевать в умах, как цементный раствор. После этого их можно лишь выдалбливать. Надо успеть залить им в уши свою версию, пока другие версии не затвердели.

- Пожар на Форуме тоже нам на руку, - заметил Цицерон. – Он наверняка охладил кое-какие горячие головы. Немало тех, кто поначалу были настроены против Милона, должны теперь прислушаться к голосу разума. Только безумцы способны держать сторону этих пироманьяков. – Он устало вздохнул. – Не понимаю, почему смерть Клодия вызвала такую бурю. Ладно бы ещё горстка его подпевал – но целая толпа?! Любому мало-мальски разумному человеку должно быть ясно, что Рим только выиграл от смерти этого мерзавца. Если мы открыто скажем: «Да это Милон убил Клодия», - не значит ли это, по существу, объявить Милона героем, спасителем Рима? – И Цицерон вопросительно посмотрел на меня.

Я осторожно ответил:

- За всех не скажу; но думаю, в Риме найдётся немало людей, которые просто устали от всего этого хаоса и будут рады восстановлению порядка.

- Именно. И разве не Клодий был причиной хаоса? Разве не он стоял за беспорядками, разве не он вечно мутил и подстрекал народ? Избавившись от Клодия, мы наполовину избавились от хаоса. Тирон, запиши: избавившись от Клодия…

- Нет, так не годится, - покачал головой Целий. – Ты заходишь слишком далеко. Это уже звучит так, будто ты оправдываешь убийство. Даже тем, кто рад, что Клодий отправился на тот свет, обстоятельства его смерти кажутся подозрительными. Ты не можешь представить Милона защитником закона и порядка, если при этом гордо заявляешь, что он нарушил закон, совершив убийство.

Цицерон поднял палец.

- Всё изменится, если люди узнают, что Милон попал в засаду, и ему ничего не оставалось, кроме как защищаться.

- А это была засада на Милона? – спросил я, переводя взгляд с одного на другого.

Тирон, торопливо царапающий палочкой по дощечке, не поднял головы. Остальные смотрели на меня задумчиво. Лицо Цицерона посветлело.

- Как ты думаешь. Гордиан, мог Клодий устроить на Аппиевой дороге засаду, чтобы убить Милона?

Я пожал плечами.

- Весь Рим знает, что они ненавидели друг друга.

Целий смотрел на меня скептически.

- Но разве не будет столь же вероятным предположить, что это Милон подстроил ловушку Клодию? Что скажешь, Гордиан?

Я почувствовал себя свидетелем под перекрёстным допросом.

- Либо тот, либо другой. Не могли же они оба устроить засаду друг на друга.

- А если ни тот и ни другой? – задумчиво произнёс Цицерон. - Что, если вообще не было никакой засады? И встретились они на Аппиевой дороге совершенно случайно. Разве это так уж невероятно?

- Почему же невероятно – это вполне возможно. Но люди каждый день встречаются на дорогах – без того, чтобы кого-то из них при этом убили.

- Что верно, то верно, - рассмеялся Целий.

- Но бывают действительно непредвиденные случайности. – Цицерон соединил подушечки пальцев. - Не всегда же человек успевает уследить за своими рабами; в особенности если рабы эти – гладиаторы, тренированные на то, чтобы защищать его, реагируя при малейшем признаке опасности. Тирон, отметь, что Милону следует освободить кое-кого из своих рабов, которых иначе могут вынудить давать показания под пыткой. Вольноотпущенник не раб; его пытать нельзя. В худшем случае…

- Если дойдёт до суда, ты хочешь сказать? – спросил я.

Милон крякнул. Цицерон снова пошевелил пальцами.

- Я убеждён, что Милон ещё может стать консулом. Он вполне достоин этого за свою службу республике. Но следует подготовиться и к худшему развитию событий.

- Ты имеешь в виду, к суду за убийство. Чем могут повредить Милону показания его рабов?

Цицерон немного поразмыслил.

- Ты прав, Гордиан. Если Милон станет тянуть с их освобождением слишком долго, это будет плохо выглядеть. Чем раньше, тем лучше.

- И представить их освобождение как награду за верную службу. – Вставил Целий. - Они же спасли ему жизнь.

- А они его спасали? – спросил я.

Целий глянул на меня, как на недоумка.

- Это то, что мы собираемся сказать.

Я начал терять терпение.

- Вы всё время говорите о том, что могло бы быть. О том, чему поверят и чему нет; насколько правдоподобно будет выглядеть та или иная версия. Вы могли бы с таким же успехом сочинять комедию для театра.

- Лучше сочинять комедию, чем трагедию, - парировал Целий.

- Мы адвокаты, Гордиан, - мягко сказал Цицерон. – Это наша работа. Как бы это объяснить… Мы с тобой по-разному смотрим на вещи. Ты считаешь, что правда ценна сама по себе. Но это иллюзия, Гордиан! Поиск правды – занятие для греческих философов, у которых в этом мире нет других дел. Мы римляне, Гордиан, мы миром правим. Без нас наступит хаос.

Он задумчиво посмотрел на меня и, видя, что я всё ещё не убеждён, продолжал.