Убийство на Аппиевой дороге (ЛП)

Целий качнул свою чашу.

- Они отвели жар от Милона и развели костёр у себя под ногами.

- Отлично! – Цицерон отсалютовал ему чашей. - Отлично сказано, такой точный, изысканный оборот! Метафорически – и в то же время буквально! «Отвели жар от Милона и развели костёр у себя под ногами». Замечательно!

Даже Милон слабо улыбнулся и поднял чашу в знак одобрения. В конце концов, ведь и он был оратором и умел ценить точный оборот.

- Ты сказал, что прошлую ночь Милон провёл здесь? – спросил я Цицерона.

- Да. Пока толпа таскала тело Клодия по всему Палатину, Милон ждал за городом. Из осторожности, а не из страха. Прислушивался, приглядывался, выжидал – как полководец, разведывающий местность прежде, чем двинуть вперёд войска.

- Как только я увидел, что эти глупцы устроили пожар, то тотчас же дал ему знать. Послал вестника с сообщением, что если он желает вернуться в Рим, то лучше сделать это незаметно и ни в коем случае не приближаться к своему дому. Больше я ничего не сказал, но Милон увидел путь и ступил на него немедля. Тит Анний Милон, я никогда не встречал человека храбрее.- Говоря так, он смотрел прямо в лицо тому, кому адресовал эту последнюю фразу. Кто-нибудь поскромнее от такого взгляда покраснел бы, но Милон лишь выпятил челюсть и вскинул голову. Хоть он и не выглядел героем – по крайней мере, таким, каких мы привыкли видеть запечатлёнными в мраморе и бронзе – но принять внушительную позу явно умел.

- Я никогда не покину Рим в годину его несчастья, - сказал он с патетической ноткой в голосе. – Я вернулся спасти наш город!

- Отлично! – одобрительно воскликнул Целий. – Тирон, запиши фразу. Это надо будет использовать.

Я было принял слова Целия за насмешку, и насмешку довольно грубую; но Милон, подавшись к Целию, спросил его:

- А может, лучше будет «я ни на день не покидал Рима»?

- Нет, нет; так как ты сказал раньше – в самый раз. Тирон, ты записал?

Тирон поднял голову от дощечки и кивнул.

Тут только я сообразил, что тут нечто большее, чем намерение узнать от меня городские слухи.

- Вы что, составляете речь?

- Ещё нет, - отвечал Цицерон. – Пока что мы работам над основами. Гордиан, в твоих силах оказать нам неоценимую помощь.

- Я совсем не уверен, что хочу вам помогать.

- А я думаю, что хочешь. – Знаменитый оратор бросил на меня взгляд, несомненно, хорошо знакомый Целию и всем остальным, кто когда-либо был его учеником или протеже. Взгляд этот ясно говорил: смотри же, не подведи меня. – Взгляни на нас. Мы все четверо сидим в моём кабинете, не имея возможности шагу ступить из дому иначе, чем под охраной целой армии гладиаторов. У нас есть храброе, решительное сердце – Милон. Красноречивый язык – Целий. Умелая рука, чтобы записывать – Тирон. И смею сказать, холодная голова – я сам. Но ни глаз, ни ушей. А без них невозможно знать настроение на улицах. Кто-то должен смотреть и слушать. В такое время малейший просчёт может оказаться…

Цицерон не произнёс слова «роковым» - это означало бы накликать беду; но все поняли. Мы все очень хорошо знали, что бывает, когда на человека обращается гнев толпы.

- Всё, что мне от тебя нужно, Гордиан – это в некоторых случаях знать твоё мнение. Вот, к примеру, выборы консулов. Похоже, они в конце концов состоятся. Сильно люди настроены против Милона?

Я уставился на него, не веря собственным ушам.

- Ну же, Гордиан. Вопрос достаточно простой. Каковы шансы Милона – лучше, чем прежде, или хуже?

- Ты всерьёз спрашиваешь?

Милон нервно постучал пустой чашкой по подлокотнику.

- Он хочет сказать, что дело безнадёжное.

- Ты это имел в виду, Гордиан? – серьёзно спросил Цицерон.

Я кашлянул.

- Кто-то убил Клодия. И судя по всему, убивал долго и жестоко – я видел тело.

- Видел тело? Где? – резко спросил Милон.

Я колебался, не зная, стоит ли рассказывать ему, что побывал в доме Клодия; но тут на выручку мне неожиданно пришёл Цицерон.

- Да точно так же, как и я – с крыши своего дома. Говорю же тебе, Милон: они носили его по всему Палатину.

- Верно. С крыши. – В конце концов, это не было ложью в полном смысле этого слова. – Его все видели. А кто не видел, тот слышал.

- И что говорят?

- О чём именно?

- О том, как погиб Клодий. Кто мог его убить.

Что ж, если Цицерон хочет прикинуться дурачком, то почему бы мне и не подыграть ему.

- Все уверены, что Клодия убил Милон. Или же люди Милона.

- Где?

- На Аппиевой дороге, недалеко от Бовилл.

- И как именно?

Я прикинул.

- Судя по ранам, на него набросились с кинжалами. – Я вспомнил колотую рану на правом плече. – Возможно, сначала бросили копьё. А под конец задушили.

- Похоже, тебе было виднее, чем мне, - заметил Цицерон.

- Я просто привык замечать малейшие детали.

- А что-нибудь о том, как всё произошло, ты слышал?

- Нет, ничего.

Целий энергично кивнул.

- Ручаюсь, большинство не слышало. Да и кто мог рассказать?

Милон двинул челюстью взад-вперёд, побарабанил пальцами по подлокотнику.

- И всё же слухи прорастают, как сорняки в трещине. Если в нашей истории будет хоть малейшая щель, они мигом найдут, чем её заполнить.

- А каковы слухи, Гордиан? – продолжал Цицерон. – Стычка, засада, случайное столкновение?