Убийство на Аппиевой дороге

Я глубоко вздохнул и сжал её руку. Мгновение спустя она отняла её. Я пожал плечами.

— Если бы что-то произошло между нами, всё изменилось бы. Игра света в твоих носилках, твоё тепло и этот аромат — всё стало бы другим. А я хочу, чтобы они оставались такими всегда.

Клодия вздрогнула, но тут же рассмеялась.

— Ох уж эти мужчины!

Она произнесла это чуть свысока, но добродушно. На миг я подумал, что мои слова задели её за живое, и невероятно возгордился; но тут же сообразил, что это до смешного глупо. Ничего удивительного. Короткого общения с Клодией хватило бы, чтобы вышибить самовлюблённость из любого мужчины.

— Удалось тебе что-нибудь выяснить? — она снова говорила как ни в чём не бывало.

— Даже не знаю, с чего начать. Мы ведь почти приехали, верно? Почему бы тебе не зайти вместе со мной и послушать, как я буду рассказывать?

Выражение лица Клодии ясно дало понять, что о её визите в дом вдовы брата не может быть и речи.

— Может, лучше расскажешь мне всё потом, на обратном пути?

— Как хочешь.

Носилки остановились у подножия парадной лестницы, и я вышел. Охранник провёл меня в дом. Просторные комнаты с высокими потолками всё ещё были не отделаны и обставлены как попало. Лишённый хозяина и архитектора, дом Клодия казался застывшим во времени.

Фульвия и её мать приняли меня в той же просторной комнате, что и в первый раз. Свет так же лился в открытые окна. Было уже совсем тепло, но на колени сидевшей в кресле Семпронии всё так же было наброшено одеяло.

В этот раз кроме вдовы и её матери в комнате находились ещё двое, при виде которых я почувствовал, что у меня камень с души свалился.

— Думаю, ты знаешь Фелицию, жрицу алтаря Доброй Богини на Аппиевой дороге, и её брата Феликса, жреца алтаря Юпитера в Бовиллах — сказала Фульвия.

— Значит, вы всё-таки послушались моего совета? — спросил я.

— Мы с братом добрый час судили и рядили, — сказала Фелиция. Она не утратила своей величавости, и даже оказавшись на положении приживалки, держалась непринуждённо и с достоинством. — Потом всё-таки собрали вещи и на следующее утро, ещё затемно, двинулись в Рим. Мы сразу же пришли сюда и с тех пор почти не покидали этот дом

— Я не позволяю им выходить, — сказала Фульвия. — Они ценные свидетели. К тому же это опасно. Милон наверняка проведал, что у меня живут свидетели его преступления. В этом доме Феликс и Фелиция в полной безопасности, и им вполне удобно.

— Очень удобно, — с готовностью подтвердил Феликс, чьё лицо заметно округлилось с нашей последней встречи.

— Ты сказала свидетели, — обратился я к Фульвии. — Значит, будет суд?

— Да. Пока Помпей перекраивал судебные порядки на свой лад, мы ничего не могли сделать. Всё это время Милон пыжился, произносил громогласные речи, изображал из себя героя и пускался на любые ухищрения, лишь бы избежать суда. Но теперь Помпей наконец-то закончил свои реформы, так что мой племянник Аппий может подавать в суд. А когда уж Милон окажется под судом, покончить с ним будет делом нескольких дней.

Семпрония скрипнула зубами и сплюнула на пол.

— Мы слышали о твоих несчастьях, — снова заговорила Фульвия.

— Прошу, не будем. Я только что всё рассказал твоей золовке. У меня просто нет сил говорить об этом снова и снова.

— Тем лучше, — бесцеремонно сказала Фульвия. — Потому что у меня и так голова забита мыслями о несчастьях, и мне это порядком надоело. Сейчас я хочу думать о будущем. Феликс, Фелиция, прошу, оставьте нас.

Феликс послушно направился к выходу. Его сестра последовала за ним, послав мне на прощанье совершенно неуместную в данных обстоятельствах лучезарную улыбку.

— Что за отребье! — с отвращением произнесла Фульвия, едва шаги их затихли. — Меня уже мутит от одного их вида.

— Он обжирается, как свинья, — высказалась Семпрония. — А его сестра повсюду суёт свой нос; а когда я застаю её за подглядыванием и подслушиванием, она только хлопает глазами и делает вид, что ничего не понимает.

— Одно слово — отребье, — повторила Фульвия.

— А я-то думал, что в обширном кругу друзей твоего покойного мужа тебе попадались ещё и не такие, — заметил я.

— Придержи язык, Сыщик! — прошипела Семпрония.

Фульвия подняла руку.

— Прошу тебя, мама. Гордиан наш гость. К тому же, он здесь по делу.

— По делу? — переспросил я.

— Я прекрасно помню, что ты не дал нам окончательного ответа. И если ты всё же взялся расследовать обстоятельства гибели моего мужа, значит, тебе дал поручение кто-то другой. Иначе как объяснить присутствие телохранителей этого другого в твоём доме? Но поскольку ты всё же направил ко мне ценных свидетелей…

— Я сделал это не столько в твоих интересах, сколько в интересах их безопасности, — вставил я.

Она умолкла, казалось, шокированная моей откровенностью.

— Пусть так. Тем не менее, это делает тебя нашим сторонником. Так ты соглашаешься на моё предложение? Можешь ты что-нибудь сообщить мне?

— О Марке Антонии?

— Да.

Я поколебался.

— Сколько ты мне заплатишь?

Она назвала сумму.

— Согласен на половину. При условии, что ты отдашь мне двух своих рабов.

Она поглядела на меня с сомнением.