Убийство на Аппиевой дороге

Это уже была чистой воды наглость! Мне захотелось ему кое-что объяснить. Предостеречь по-дружески. О том, что его молодость, красота и благосклонность, которой дарит его госпожа — это не навсегда. В сущности, даже очень ненадолго. Его госпожа многих дарила своей благосклонностью — и где они теперь?

Но что толку говорить ему об этом? И потом, парень просто ничего не понял. Он решил, что Клодия уехала, дабы поставить меня на место. Что я унижен. На самом деле, всё было совсем наоборот. Это я задел Клодию за живое. Смутил. И она сбежала. Я, Гордиан, сумел задеть Клодию. Заставить её отступить. Это была победа.

Правда, уж больно она смахивала на те, которыми прославился Пирр…

Мягкий свет внутри носилок. Тепло её тела. Аромат её благовоний, неуловимый и незабываемый.

Что-то подсказывало мне, что всё это никогда больше не повторится.

Глава 29

Между тем жизнь в городе шла своим чередом. Редкий день обходился без контио, на которых трибуны из числа самых радикальных неизменно произносили речи, направленные против Милона. Сам я благоразумно оставался дома за надёжно запертыми дверями; но Эко, взявший за правило не пропускать подобных собраний, уверял меня, что всё происходит тихо-мирно, и что солдаты Помпея строго следят за порядком.

— Не знаю уж, что лучше, — сказал я однажды, — когда собрание превращается в бунт, или когда оно проходит под надзором солдат.

— Но так же не могло продолжаться. Кто-то должен был прекратить беспорядки.

— С таким же успехом мы можем снова завести себе царя. Всё равно с этими солдатами на улицах чувствуешь себя как в Александрии, где шагу не ступишь, чтобы не наткнуться на солдат Птолемея.

— Что ж, будем надеяться, что солдаты Помпея смогут лучше поддерживать порядок, — отвечал Эко. — Честное слово, папа, такое впечатление, что ты вздыхаешь о старых добрых разудалых временах, когда толпа бесчинствовала, как хотела.

— Ты прекрасно знаешь, что нет. Я не о прошлом вздыхаю — меня пугает будущее.

— А люди живут настоящим. Пока ещё никто слова не сказал против солдат на улицах.

— Именно. Пока ещё.

Известие, что скоро в нашем доме появятся ещё два рта — дети, мальчишки, за которыми нужен глаз да глаз! — Бетесда, вопреки моим опасениям, восприняла совершенно спокойно. Неужели она считает меня таким слабым после пережитого, что ни в чём не перечит? Или же в мою жену вселился дух поверженной Минервы, навсегда сделав её невозмутимой?

Её собственное объяснение было куда проще. Хорошо, когда в доме есть дети, сказала она и добавила, что в своё время очень привязалась к маленьким Эко и Метону, так что если боги судили, чтобы в нашем доме прибавились ещё двое детей — что ж, так тому и быть. А прокормить всех всегда было трудной задачей, особенно с тех пор, как у нас стал жить Давус, который ест ещё больше, чем бедный Белбо; но она как-нибудь справится.

Ещё более неожиданной стала для меня реакция моей дочери. В своё время нам пришлось вытерпеть целую бурю её капризов, когда на свет появились Тит и Титания, и Диана перестала быть самой маленькой. Но с тех пор прошло шесть лет, и Диана из ребёнка превратилась в девушку. К тому же, ей не придётся относиться к Мопсу и Андроклу как к братьям. Я ведь не собирался усыновлять их; они просто стали бы слугами, выполняли бы поручения Бетесды. Всё же я, конечно, ожидал, что Диана воспримет новость без особой радости. Я не удивился бы, если бы она наотрез воспротивилась. Чего я никак не ожидал — это что она разрыдается и выбежит из комнаты.

— Во имя Юпитера, что с ней творится? — спросил я у Эко. Тот лишь пожал плечами.

— Видимо, она не в восторге от твоей идеи.

— Понятно, что не в восторге. Но почему она плачет?

— Ей семнадцать, папа. Она будет плакать от чего угодно.

— Бетесда говорит, что за всё это время пока нас не было, Диана не пролила ни слезинки.

— Значит, надо было сказать «ей семнадцать; она не заплачет, что бы ни случилось». Папа, мы как-то уже говорили об этом. Ей пора замуж. Наверно, в этом всё дело. Двое новых детей в доме лишний раз напомнят ей, что сама она больше не ребёнок.

— Значит, по-твоему, всё дело в этом?

— Честно говоря, не знаю. Ты сам думал, за кого бы её выдать?

— Когда я мог об этом думать, сидя дома? Это ведь ты каждый день снуёшь по городу и ходишь на все эти контио.

— Ну, среди того отребья, что там собирается, вряд ли найдётся подходящий жених для моей сестрёнки.

— Может, у Менении есть родственник подходящего возраста, — предположил я.

— Или Метон знает кого-нибудь подходящего среди своих однополчан.

— Пожалуй, ты прав; нам и вправду следует этим заняться, — признал я. — Но прежде всего я хочу починить наконец статую Минервы.

Несколькими днями позднее один из телохранителей Эко прибежал домой крайне взволнованный. Давус провёл его в мой кабинет.

— На Форуме начинается контио, — сообщил он прерывающимся голосом — видно, так спешил, что по Спуску поднимался бегом. — Хозяин говорит, чтобы ты непременно пришёл.

— Почему?

— Он говорит, что ты обязательно должен это видеть. Он ждёт тебя.

Мы с Давусом последовали за ним на Форум.