Убийство на Аппиевой дороге

Перед рострой колыхалась толпа. Трибун Планк произносил речь. Чуть поодаль на ступенях развалин курии стояли вооружённые солдаты. Должен признать, что при виде их я почувствовал себя увереннее.

Эко мы нашли довольно быстро.

— В чём дело? — спросил я его.

— Если слухи не врут, Планк намерен предъявить собранию — а, вот они. Смотри!

На ростру поднялись пятеро. Держались они неуверенно — встревожено озирались и явно были не в своей тарелке. Взяв за руку того, кто шёл первым. Планк потянул его за середину платформы.

— Гражданин, назови собранию своё имя.

Человек в ответ пробормотал что-то неразборчивое. В толпе послышались смешки и издевательские выкрики.

— Нет, гражданин, — дружелюбно сказал Планк, — так не годится. Видишь солдат вон там, на ступенях курии? Представь себе, что обращаешься к ним.

— Меня зовут Марк Эмилий Филемон! — прокричал человек. Это заявление было встречено шумным одобрением.

— Скажи, Филемон, — продолжал Планк, — ты случайно не помнишь, где был в тот день, когда убили Публия Клодия?

— Ещё бы мне не помнить, — отвечал Филемон. — Я был на Аппиевой дороге. Вместе со своими товарищами. — Он кивнул на остальных. — Мы шли в Неаполь. Лошадей у нас не было, пешком шли.

— И как далеко вы успели добраться?

— Мы как раз подошли к Бовиллам.

— И что вы там увидели?

— Мы застали битву.

— Где именно?

— Возле харчевни. — Толпа затихла, жадно ловя каждое слово. Филемон прочистил горло и продолжал. — Какие-то люди с мечами ломились в харчевню. Похоже, там кто-то засел; и те, кто были снаружи, пытались добраться них. Мы видели, как они взломали дверь, стали выволакивать людей и приканчивать их — тут же, на дороге. Вокруг всё было забрызгано кровью.

— Представляю, как это было ужасно, — сочувственно сказал Планк. — И что же было дальше?

— Мы стали кричать на них: «Что вы делаете?» А они отвечали: «Мы поймали Публия Клодия в ловушку как крысу, и хотим отрубить ему хвост!» И смеялись, потешались от души.

— Ты говоришь «они». Ты их узнал?

— Ещё бы. Да их только слепой не узнал бы Гладиаторы Милона, Евдам и Биррия. Это они убивали. Они были все в крови.

— И что вы сделали тогда?

— Мы все закричали на них. Пусть я всего лишь вольноотпущенник, но я не собирался стоять и смотреть, как рабы убивают гражданина.

Толпа одобрительно зашумела.

— Пусть ты всего лишь вольноотпущенник, но тот, кто заступается за своего соотечественника — самый достойный гражданин. Значит, вы пытались остановить людей Милона?

— Говорю тебе, мы кинулись на них все впятером. Только что мы могли сделать? Ни один из нас никогда не был ни воином, ни гладиатором. Они отшвырнули нас, как щепку. У нас, правда, были ножи; но что могут ножи против мечей? Признаюсь, мы кинулись бежать. Не слишком храбро, что и говорить; но хотел бы я видеть того, кто не отступит перед молодцами вроде Евдама и Биррии.

Слова его вызвали сочувственные возгласы.

— Ты и твои друзья поступили достойно, — заявил Планк. — И если однажды Милон или какой-то другой негодяй натравит своих рабов на меня и моих близких, пусть такие, как ты, окажутся рядом!

Новый взрыв одобрения.

— Но почему мы только сейчас узнаём об этом? — продолжал Планк. — Почему ты не заговорил сразу же, когда мы все не знали, что и думать?

— Раньше мы просто не могли. Два месяца мы были пленникам Милона. Он держал нас на своей вилле в Ланувиуме.

Толпа заволновалась.

— Расскажи нам, Филемон.

— Когда мы кинулись бежать, люди Милона погнались за нами. Мы разделились, думая, что сможем укрыться в лесу; но их было много, они переловили нас всех по одному, связали и погнали по Аппиевой дороге.

— Вас, граждан, связали рабы?

В толпе раздался возмущённый рёв.

— Пошли к его дому! Сожжём его дом!

Я с тревогой поглядел в сторону солдат. Они стояли с оружием наготове.

Планк призвал собрание к порядку и сделал Филемону знак продолжать.

— Нас привели туда, где остановился Милон. С ним тоже было много людей — слуги, охрана. Увидев нас, он пришёл в бешенство. Топал ногами; кричал, как ребёнок. Я уж подумал, нам всем конец. Но Милон приказал, чтобы нам заткнули рты и накинули мешки на голову. Потом нас бросили на какую-то телегу и везли несколько миль. А тогда бросили в погреб. Потом мы узнали, что это был погреб на вилле Милона в Ланувиуме. Там нас и держали. Кормили объедками с кухни. Потом один из сторожей проговорился, что Милон надумал нас убить. Я не хочу рассказывать, как нам удалось бежать, потому что кое-кто из рабов Милона нам помог.

— Два месяца пробыли в плену, говоришь? — прокричал кто-то в толпе. — Но с тех пор, как убили Клодия, прошло уже добрых три месяца. Что же вы делали целый месяц? Как это так, что до сих пор о вас никто не слышал?

— Что они делали? — переспросил Планк. — Я тебе скажу, что они делали — сидели тихо. И не я их буду за это осуждать. Один раз им повезло вырваться от Милона; но что помешало бы ему убить их, поймай он их снова? Теперь, когда уже нет сомнений, что Милон предстанет перед судом, они заговорили. Правда не всегда выходит на поверхность сразу же; но в конце концов выходит.