Убийство на Аппиевой дороге

— А? Что? — Давус открыл глаза. При виде меня он заморгал и съёжился, точно я был каким-то чудовищем. — Хозяин, прошу тебя…

Голос его сорвался, как у мальчишки. Да что с ним такое?

— Давус, это я. Проснись же. Ты мне нужен. Нам надо идти.

Никогда ещё путь до дома Цицерона не казался мне таким долгим. Кровь шумела у меня в ушах. Я не стал будить Эко, хотя его это касалось не меньше, чем меня.

То, что я собирался сказать Цицерону, я хотел сказать ему один.

Глава 31

Прежде чем впустить нас, привратник долго разглядывал меня в глазок. Наконец он отворил двери. Давусу было позволено войти и ждать в передней; меня же провели в кабинет хозяина. Меня не удивило, что в столь поздний час дом был ярко освещён: странно было бы, если бы накануне такого дня Цицерон рано отошёл бы ко сну. Идя следом за привратником по коридору, я услыхал голос Цицерона и ответный смех Тирона.

Моё появление оба они встретили широкой улыбкой.

— Гордиан! — Цицерон шагнул ко мне и прежде, чем я успел уклониться, обнял, умудрившись при этом почти не коснуться. Затем, отступив на шаг, окинул меня взглядом пастуха, обнаружившего заблудившегося ягнёнка. — Итак, ты всё же пришёл. Могу ли я надеяться, Гордиан, что ты наконец прислушался к доводам рассудка?

— О, да. Я наконец прислушался к доводам рассудка. — Во рту у меня внезапно пересохло, и голос сделался хриплым.

— Ого, да тебе не помешает выпить. — Цицерон сделал знак привратнику, и тот тотчас же исчез. — Моя речь уже почти готова. Остались кое-какие штрихи. Лучше позже, чем никогда.

— Ты это о чём?

— Ну, судя по тому, что в Рим ты возвращался в компании с Марком Антонием, а потом ещё и побывал в доме Фульвии, ты должен хорошо знать, что у них всех на уме. Лишняя информация, знаешь ли, не повредит. Я хочу быть уверен, что все мои контраргументы бьют в точку. Чем меньше сюрпризов найдётся у них для меня завтра, тем лучше. Должен тебе заметить, Гордиан, ты меня порядком напугал. Я уж думал, мы тебя потеряли. Но вот ты снова среди нас, как тебе и следует быть.

Я оглядел комнату. Тирон сидел среди множества пергаментных листов и свитков.

— А разве Целий не здесь? И где Милон? — одно его имя заставило меня непроизвольно сжать кулаки. Я глубоко вдохнул, стараясь успокоиться.

— Целий у себя дома. Вернее, в доме своего отца. Думаю, он уже спит, как ребёнок.

— Разве он не должен сейчас вместе с тобой работать над защитительной речью?

— Вообще-то… А, вот и вино, теперь ты сможешь промочить горло. Тирон, ты тоже выпьешь?

Моим первым побуждением было отказаться, но мне действительно позарез необходимо было пропустить глоток. Пригубив из предложенной чаши, я не сдержал удивления. Должно быть, это было лучшее вино в погребе Цицерона.

— Уже празднуешь? А не слишком ли рано?

— О, вижу, ты оценил моё фалернское. В моём доме твоё появление уже само по себе достаточный повод, чтобы праздновать.

— Где Милон? — спросил я.

— Не здесь, как видишь. У себя дома с Фаустой. Думаю, он спит и видит сладкие сны о своём консульстве в будущем году. Ты хочешь его видеть?

Я ответил не сразу.

— Нет. — Я не желал терять головы, я в присутствии Милона это, пожалуй, будет затруднительно. Я допил вино.

— Должен заметить, Гордиан, ты плохо выглядишь. Нам лучше поскорее покончить с делами, чтобы ты мог вернуться домой и хорошенько выспаться. Что до Целия с его защитительной речью, то могу тебе сообщить, что завтра в защиту Милона будет говорить только один адвокат — я.

— Что, остальные испугались и пошли на попятный? Даже Целий?

Его пыл заметно поубавился.

— Нет, дело совсем не в этом. Грязные слухи, будто друзья Милона покинули его, пущены клодианами — теми же, кто лживо утверждает, что Милон замышлял убить Помпея и захватить власть в республике. Они стремятся выставить меня глупцом, а остальных защитников Милона запугать. Говорю тебе, лучшие люди Рима по-прежнему на стороне Милона и с радостью засвидетельствовали бы его доброе имя. Но реформы Помпея отменили всякое свидетельство о репутации обвиняемого. Да я мог бы привести столько бывших консулов и преторов, готовых часами превозносить Милона за его добродетели, что выстройся они в ряд, этот ряд протянулся бы из конца в конец Форума! Но Помпей пожелал, чтобы на суде выступали лишь очевидцы — вроде тех отбросов общества, которых нам пришлось выслушивать на протяжении последних трёх дней.

— Если друзья Милона по-прежнему его поддерживают, почему защищать его будешь ты один?