Убийство на Аппиевой дороге

— Мне нечего стыдиться папа. И я не боюсь. Всё было так, как рассказывал мой отец: мы направлялись в Рим и возле святилища Доброй Богини встретили Милона с его бестолково суетящимися слугами и сгрудившимися вокруг него телохранителями с окровавленными мечами. Милон стал говорить, что на него напали разбойники. Я испугалась и стала уговаривать отца вернуться домой; но он и слышать об этом не захотел, и мы поехали дальше. Теперь я понимаю, что сама Веста направляла нас в тот день. Мы подъехали к бовилльской харчевне и увидели повсюду мёртвых. Я вся похолодела от страха, меня трясло; я думала, вот-вот лишусь сознания. Теперь я понимаю, что это Веста завладела мною, готовя меня к исполнению её воли.

— На дороге валялись убитые; всё было залито кровью. Странно было оказаться в давно знакомом в месте, которое проезжал столько раз, не обращая на него внимания, почти не замечая — в самом обычном, в таком привычном месте — и застать там такую жуткую картину. Это было как в страшном сне, как в бреду. Я помогла отцу выйти из носилок, и мы стали обходить лежащих. Но помочь было уже некому; они все были мертвы.

— Потом мы услышали, как в доме кто-то зовёт на помощь, и в дверях показался Клодий. Одежда его была вся изорвана; к плечу он прижимал окровавленную тряпку. Увидев нас, он сказал: «Спасите меня». Он едва мог говорить.

— Все кто был с ним, погибли, — вставил Секст Тедий. — Его люди верно служили ему; этого отрицать не приходится.

— Он, шатаясь, вышел из дома, — продолжала Тедия, — споткнулся, упал на колени и, застонав от боли, перевернулся на спину, так чтобы раненое плечо не касалось земли. Встать он даже не пытался. Мы с отцом подошли к нему. «Отвезите меня домой. — Он говорил с трудом; нам пришлось наклониться, чтобы разобрать слова. — Только не на виллу. Они станут искать меня там. Отвезите меня в Рим. В своих носилках. Спрячьте меня!» — «От разбойников?» — спросил мой отец. И Клодий засмеялся; и я увидела, какие ровные и красивые у него зубы. Страшно, зло засмеялся. «Здесь нет никаких разбойников, кроме Милона и его людей, — сказал он. — Они гнались за мной, хотели меня убить, но кто-то спугнул их. Скорее, спрячьте меня в своих носилках!»

— Мы помогли ему подняться и сесть в носилки. Я видела, что мой отец не знает, как поступить. Я отвела его в сторону, чтобы нас не слышали рабы.

— Я предпочёл бы отвезти его на его виллу, хочет он этого или нет, — сказал Тедий, — но Милон преграждал путь. Мне совсем не улыбалось ни крадучись пробираться мимо головорезов Милона ради этого шакала Клодия, ни выдать Клодия на расправу этому лжецу Милону. Сам я, скорее всего, просто оставил бы его лежать на дороге, где он либо умер бы от потери крови, либо люди Милона вернулись бы и прикончили его. А теперь он был в наших носилках, и все подушки были залиты его кровью…

— И я поняла, что нужно делать, — сказала Тедия. — Это пришло в один миг. Я случайно взглянула вверх и увидела в верхнем окне её лицо — как будто там висел портрет. Я увидела лицо Весты и теперь знала, что должна сделать.

Я покачал головой.

— Ты видела вдову хозяина харчевни. Она как раз выглянула из окна.

— Откуда тебе знать? — спросила Тедия, пренебрежительно взглянув на меня. — Ты что, был там?

Я не стал с ней спорить.

— Как же ты его убила?

Она убрала руки с отцовских плеч, развязала голубую ленту, удерживавшую накидку у неё на голове, натянула её — и я отметил, какие сильные у неё руки.

— Вот так. Я хотела, чтобы богиня это видела; но мне пришлось душить его в носилках, иначе увидели бы рабы. Я села позади него; отец сел в носилки последним и задёрнул занавеси. Тогда я захлестнула ленту у него на шее, а отец держал его спереди.

— Мы ни за что не справились бы с ним, не будь он ранен, — добавил Тедий. — Посмотри на нас — искалеченный старик и женщина. Но у нас получилось.

— Я видел тело, — заметил я. — Рана на плече была очень глубока. Он, скорее всего, всё равно бы умер.

— Не будь так уверен, — отвечал Тедий. — Мне довелось побывать во множестве битв и повидать многих солдат, получивших ранения похуже, чем у Клодия — и всё же оставшихся в живых. А в этом шакале оставалось ещё на удивление много жизни. Уж кому и знать как не мне: я видел, как неохотно он расставался с ней. Если бы не мы, он вполне мог бы выдержать путь до Рима. И был бы сейчас живее живого.

— То есть вы считаете, что это вы его убили. И насколько я понял, гордитесь этим.