Убийство на Аппиевой дороге

— Да, госпожа, — откликнулся Давус, напуганный ещё больше, чем мальчики. Странно было видеть, как такой здоровяк умудрился стать таким незаметным. Выскользнул он быстро, словно испарился. Мопс и Андрокл последовали за ним, и мы с Бетесдой остались одни.

— Муж мой, я много думала вчера.

— Я тоже.

— Нам надо серьёзно поговорить.

— Может, отложим до вечера? Мне надо ещё закончить кое-какие дела…

— Хорошо. Но мы должны решить, как быть с Дианой и твоим… Давусом. И решить это надо сегодня.

— Ты права. Значит, до вечера?

— Да.

Наши взгляды встретились, и я понял, что никаких слов уже не нужно. Мы оба знали, что делать. Я достаточно прожил с Бетесдой, чтобы прочесть теперь по глазам, что она думает то же, что и я.

Наскоро перекусив оливками, сыром и свежим хлебом, я снова вышел из дому, взяв с собою Давуса, хотя мне вряд ли требовался телохранитель: после напряжения последних дней на улицах Рима царило какое-то неестественное спокойствие.

Помпей теперь жил в своём родовом доме в Каринах — старинной вилле, занимавшей обширный участок, окружённый более поздней застройкой. Меня провели к нему сразу же. Великий принял меня, сидя за небольшим столом, заваленным пергаментными свитками. Я увидел множество военных трофеев — некоторые он сам привёз с Востока, иные же были привезены его отцом: статуэтки неведомых богов, куклы с далёкой парфянской границы, служившие, видимо, для театральных кукольных представлений; чужеземное оружие и доспехи, старинные греческие театральные маски. Повсюду стоял запах пыли. В окно был виден лишь кусочек внутреннего двора с фонтаном. По углам комнаты, скрытые тенями, стояли телохранители.

При моём появлении Помпей отложил пергамент, который читал.

— А, Сыщик. Сказать по правде, я немало удивился, когда мне доложили о твоём приходе. Не думал, что ты опять придёшь.

— А я не думал, что ты сразу же согласишься принять меня.

— Тебе посчастливилось придти как раз тогда, когда у меня нет неотложных дел и назначено никаких встреч. У тебя осталось ко мне какое-то дело?

— У меня к тебе просьба, Великий.

— Это хорошо. Люблю, когда ко мне обращаются с просьбами — независимо от того, выполню я её или нет. Это даёт мне возможность оправдать своё имя. Так о чём же ты просишь, Сыщик?

— Насколько мне известно, приговор Милону включает конфискацию имущества.

— Не всего имущества; полагаю, ему будет позволено взять с собой нескольких рабов и достаточно средств, чтобы устроиться в Массилии. Конфискованное имущество пойдёт, прежде всего, на выплату его долгов — а кредиторов у него наберётся на легион. Остаток почти весь отойдёт в казну. Так что Милону не останется ничего, заслуживающего упоминания.

— Я хотел бы быть внесённым в список его кредиторов.

— Откровенно говоря, мне как-то не верится, что ты одалживал ему деньги. А может, ты в своё время работал на него, а он тебе не заплатил?

— Ни то, ни другое. Но он причинил мне ущерб. Это по его приказу меня и моего сына похитили и продержали в заточении больше месяца. Теперь у меня есть доказательство.

— Понятно. Но подать иск против него ты не можешь. Милон уже приговорён к изгнанию и скоро покинет Италию навсегда. Он просто не сможет явиться на суд.

— Именно поэтому я и обращаюсь к тебе, Великий.

— И чего же ты хочешь?

— Чтобы меня включили в список его кредиторов. Хочу получить с него компенсацию за причиненный мне ущерб.

— Во сколько же ты оцениваешь своё заточение и заточение своего сына?

— Такое не оценишь. Но есть сумма, которой я удовольствуюсь. — И я назвал сумму.

— Ровно столько — ни больше, ни меньше? Как же ты это подсчитал?

— Во время беспорядков, которые вспыхнули после убийства Клодия, мой дом был разграблен, а статуя Минервы в моём саду сброшена с постамента и повреждена. Это цена её ремонта.

— Но ведь это сделали клодиане. Справедливо ли взыскивать с Милона за то, что учинили его враги?

— В юридическом смысле это и правда несправедливо. Но да позволено будет мне перефразировать то, что ты, Великий, сам сказал однажды.

— Что же?

— Не надо читать нам законы. У нас есть просроченные векселя.

Помпей от души рассмеялся.

— Ты по душе мне, Сыщик. И я очень надеюсь, что когда придёт время, ты примешь мою сторону.

— Не понимаю, Великий.

— Понимаешь, Сыщик, прекрасно понимаешь. Что ж, я выполню твою просьбу.

Помпей вызвал секретаря и продиктовал ему постановление, которое тот и записал в двух экземплярах, и подписал оба. Один экземпляр отправился в шкафчик, где уже находилась целая стопка документов. Второй секретарь туго свернул и мазнул расплавленным красным воском, к которому Помпей тотчас приложил своё кольцо с печаткой.

— Держи, Сыщик. И позаботься о том, чтобы это было доставлено в дом Милона. Удачи. Она тебе понадобится. К Милону уже выстроилась целая очередь кредиторов, и многие из них очень влиятельные люди. С другой стороны, твой счёт ему, скорее всего, самый маленький. Так что вполне возможно, он расплатится с тобой первым — просто-напросто чтобы избавиться хотя бы от этого счёта.

— Благодарю, Великий.