Убийство на голубой яхте

— Алло… алло… — кричал он. — Это ты, Герти? Где сейчас Делла? Она тебе не сообщала? Что?… Вообще не звонила? Ах, так! Тогда соедини меня поскорее с Джексоном… Алло, Джексон! У меня для вас срочное задание… Брось… брось немедленно все остальное и сразу же займись этим! Составь заявление в пользу Деллы Стрит о неправильном и совершенно незаконном ее аресте на основании Габиус Корпус акта. Постарайся сделать его всеобъемлющим — от самой мелкой кражи до поджога. Деллу явно задержали против ее воли. Они определенно допрашивали ее в отношении профессиональных сведений, которые она обязана держать в тайне как секретарь, работающий у адвоката. До настоящего времени ее не отпускают и не предъявляют ей никакого обвинения. Напиши, что она в состоянии внести залог, если, конечно, сумма будет умеренной. Потребуй ее немедленно освободить на основании Габиус Корпус акта. Только смотри, не забудь упомянуть, что деньги, внесенные под залог, будут немедленно истребованы обратно в законном порядке, сразу же после выяснения обстоятельств дела. Я все это подпишу и оформлю. Приступай немедленно к делу!

Мейсон с сердитым видом бросил трубку на рычаг, скинул на ходу пижаму, зашел в ванную комнату, чтобы принять душ, и почти сразу же выскочил оттуда, но уже завернутый в банную простыню.

Дрейк, видя всю эту стремительность действий адвоката и на время как бы утратив дар речи, с огромным изумлением наблюдал за лихорадочно мечущимся Мейсоном.

Наконец, видимо, его терпению пришел предел, и он сказал:

— Перри, у меня в машине имеется электробритва, работающая от аккумуляторов. Так что если ты очень торопишься в город, то спокойно можешь побриться по дороге.

Мейсон, не отвечая на эти слова, выхватил с лихорадочной поспешностью из стенного шкафа пальто, набросил его на плечи не застегиваясь, нахлобучил шляпу и крикнул:

— Идем! Живее, Пол, что ты там копаешься?

— Сначала ко мне в контору заедем, — сказал, несколько успокоившись, Мейсон. — Когда мне приходится иметь дело с помощником прокурора, то всегда полезнее иметь при себе наготове апелляцию о неправильном задержании, чтобы сунуть ее ему под нос, когда он станет слишком несговорчивым и ничего не пожелает слушать.

— А ты думаешь, Перри, что так и получится?

Мейсон поудобнее уселся в машине и, уже почти совсем успокаиваясь, сказал глядевшему на него слегка изумленному Полу Дрейку:

— Несомненно. Ну, где же твоя бритва?

Глава 20

Гамильтон Бюргер, окружной прокурор, человек с могучими плечами, необъятной грудью и бычьей шеей. Но при всей своей грузности и кажущейся неуклюжести он иногда поражал окружающих быстротой движений, как это бывает у тех людей, которые привыкли всегда наперед рассчитывать каждый свой шаг, все досконально обдумывать и только потом приводить в исполнение.

«Раскачивался» этот человек очень медленно, зато потом, как бы набрав необходимый темп, шел напролом, исключая всякую возможность противоборствовать его решениям и желаниям. Знающие его адвокаты, все поголовно, уверяли, что лишь обвалившаяся каменная стена может, да и то не всегда, задержать его, когда он начинает обвинять того или иного подсудимого.

Впрочем, как уверяли злые языки, вместо каменной стены неоднократно выступал адвокат Перри Мейсон, и с не меньшим успехом. Вероятно, именно поэтому Гамильтон Бюргер считал Перри Мейсона не более и не менее, как своим личным, да к тому же еще и заклятым, врагом.

И сам Перри Мейсон совершенно не сомневался, какой прием его ожидает в этом учреждении, в которое он сейчас вынужден был направиться, чтобы выручить Деллу Стрит.

Гамильтон Бюргер сидел за своим массивным письменным столом, в таком же массивном кожаном кресле. Он смерил Мейсона с ног до головы своими холодными рыбьими глазами.

— Садитесь, — холодно и почти тоном приказа произнес он.

Мейсон опустился в кресло по другую сторону стола Бюргера и с выжиданием посмотрел на прокурора.

— Вы сами хотите поговорить со мной или я должен буду поговорить с вами? — спросил Мейсон, держась очень спокойно.

— Нет, я сам буду говорить с вами.

— Ну, что ж, валяйте. Может, так оно и лучше. Говорите сначала вы. Но когда вы закончите, я тоже скажу вам все, что хотел.

— Вы совершенно неортодоксальны во всех своих поступках. Ваши методы всегда рассчитаны на большую аудиторию зрителей, так как в них всегда слишком много красочности и даже некоего драматизма.

— Надо бы добавить к этому еще один эпитет, — сказал не без иронии Мейсон.

В глазах окружного прокурора тотчас же вспыхнул злой огонек, и он произнес почти шипящим голосом:

— Эффективные? Вы это хотите сказать? — спросил он. Мейсон кивнул.

— Но вот именно это-то меня и беспокоит всегда больше всего, — вдруг заявил Гамильтон Бюргер.

— Я рад, господин прокурор, что вы это признаете.