Убийство на голубой яхте

— Он исчез. Вечером он разговаривал в своем кабинете с каким-то человеком, которому были нужны деньги. Голоса звучали довольно громко и сердито. Потом они стихли. Я пошла спать. И после этого я уже своего мужа больше не видела. Он исчез. Однако я знала, что он не умер… я не сомневалась, что в один прекрасный день он непременно появится снова.

— То, что вы чувствовали и предполагали совершенно не имеет значения для суда, — поспешил прервать ее Гамильтон Бюргер. — Нам просто необходимо установить некоторые факты, чтобы показать все мотивы, заставившие человека вернуться в ваш дом. Но он был остановлен прежде, чем сумел добиться того, ради чего он снова явился сюда. Именно поэтому меня интересует, имелись ли какие-нибудь чеки, подписанные вашим супругом как раз перед его исчезновением?

— Да.

— И один из них был на десять тысяч долларов?

— Да.

— На чье имя он был написан?

— На человека по имени Родней Френч.

— Было и еще несколько чеков?

— Да.

— Где они находились, когда вы их видели в последний раз?

— Они лежали в одном из отделений моего бюро, стоящего в спальне возле стенки.

— Это бюро имеет опускающуюся крышку?

— Да.

— Старинное?

— Да. Когда-то оно стояло в кабинете моего мужа. Это мое бюро.

— Вы имеете в виду, что он им пользовался вплоть до того времени, как исчез?

— Да.

— И после его исчезновения это стало ваше бюро?

— Да.

— Те чеки, о которых я уже говорил, находились в нем?

— Да.

— Сколько их всего?

— Около десятка, в конверте. Чеки выплаченные за несколько дней до его исчезновения, или выписанные за день-два до этого и поэтому оплаченные уже позже.

— Почему же эти чеки были вами особо выделены?

— Потому что я думала, что когда-нибудь они станут вещественным доказательством. Вот почему я их все сложила в отдельный конверт и спрятала у себя в бюро.

— Когда вы ушли из дома вечером тринадцатого?

— Я затрудняюсь ответить. Я собиралась уже лечь в постель. Значит, это могло быть где-то около десяти часов. В соответствии с укоренившейся привычкой, я выпила бутылку портера, а в скором времени почувствовала сильное недомогание. Припомнив, что за несколько часов до этого отравился котенок, я сразу же приняла рвотное и без промедления отправилась в больницу.

— А где находились упомянутые вами чеки, когда вы отправились в больницу?

— В том же отделении бюро, где и всегда.

— Откуда вы знаете?

— Я незадолго до этого их рассматривала. Из спальни же выходила только для того, чтобы достать из холодильника бутылку портера и стакан.

— Когда вы после отравления попали в спальню?

— На следующий день, около девяти часов утра, когда меня выпустили из больницы.

— Вас кто-нибудь сопровождал?

— Да.

— Кто?

— Лейтенант Трегг.

— Проверили ли вы, по его совету, все, что у вас находится в спальне?

— Да.

— Что-нибудь пропало?

— Нет.

Бюргер показал ей часы и авторучку, которые были найдены возле трупа Генри Лича в машине.

Миссис Матильда Тор подтвердила, что все эти вещи принадлежат ее мужу, что они находились у него в вечер его исчезновения, и что она их больше не видела до того момента, как они ей были предъявлены полицией.

— Приступайте к перекрестному допросу, — сказал Бюргер, обращаясь к Мейсону.

— И вы не обнаружили, что исчезло из вашей комнаты, когда осматривали ее после возвращения из больницы? — повторил Мейсон тот же вопрос, что и Бюргер.

— Нет.

— У меня все, — сказал Мейсон.

Гамильтон Бюргер действовал быстро и достаточно профессионально.

Был вызван полицейский хирург, доктор Росселин, который опознал пулю, извлеченную им из тела Джерри Темплера; и установлена её тождественность с пулей, извлеченной из трупа Генри Лича. После этого лейтенант Трегг идентифицировал пулю, извлеченную им из дверной коробки в доме Торов. Вслед за ним давал свои показания эксперт технического отдела, подтвердивший, что все три пули были выпущены из одного и того же револьвера. Судья Ланкершим посмотрел на часы:

— Но только не слишком увлекайтесь, мистер прокурор, и не забывайте, что мы в настоящее время не рассматриваем дело об убийстве, — напомнил он Бюргеру.

— Да, Ваша Честь, но мы обязаны показать обстоятельства, которые обусловили преступление, которое мы в настоящее время рассматриваем. Мы хотим показать важность случившегося и важность того, почему полиция не смогла в нем разобраться.

Судья Ланкершим кивнул головой и заинтересованно посмотрел на Перри Мейсона, которого, казалось, совершенно не интересовало все то, что делал Гамильтон Бюргер.

— А теперь я вызываю Томаса Ланка, — с важным видом заявил окружной прокурор.

Ланк вошел в зал, сильно шаркая ногами. Было совершенно очевидно, что он с большой неохотой дает свои показания, и Бюргеру приходилось чуть ли не клещами вытаскивать из него каждое слово, часто прибегая к помощи наводящих вопросов, с пристрастием допрашивая собственного свидетеля.

Судья не мешал ему ввиду явной враждебности свидетеля.

Когда все отдельные показания Ланка скрепились воедино, они придали убедительный и драматический характер делу, которое так старательно строил окружной прокурор.