Убийство на пляже

Карен слышит жалобные нотки в своем голосе и едва узнает себя. Да что с ней такое? Это все эти люди так подействовали на нее. Если она пробудет здесь еще немного, то вообще превратится в одну из них. Возможно, менталитет жителя провинциального городка передается половым путем.

— Не подбирайся слишком близко к огню, — потрескивает в динамике голос Данверса. — Ты сейчас впереди остальной шайки. Так что продолжай двигаться вперед.

Когда разговор заканчивается, Карен поворачивается к Мэгги.

— Прежде чем вы выкинете меня отсюда, прочтите материал, который написала я. Там все совершенно по-другому.

Она удивляется тому, каким важным вдруг стало для нее уважение Мэгги. Она понимает, что ей нужно что-то настоящее, а не только лесть Олли.

Мэгги фыркает.

— Вы добыли ему материал для первой страницы, а они швырнули вас под автобус, — говорит она. Становится понятно, что она предвидела это с самого первого дня. — Чем больше меняется мир, тем в большей степени в нем все остается по-прежнему. Жалеть себя совершенно бесполезно. Возвращайтесь сюда и напишите что-то настолько блистательное, настолько пропитанное правдой жизни, чтобы он просто не мог изменить в этом ни единого слова. Вы это нам задолжали.

Ее слова попадают в самое яблочко. Карен не привыкла к тому, что кто-то спрашивает ее собственное суждение, и это ужасное чувство. И дело не в том, что она считает Джека Маршалла невиновным, — это далеко не так, — однако теперь она неохотно признается себе в том, что в своем стремлении обойти Алека Харди, возможно, поторопилась. Следовало подождать, пока у нее появится что-то более существенное, из более надежного источника, и тогда написать материал самой. Даже после ее сурового редактирования статья Олли все-таки была достаточно рыхлой, чтобы они смогли придраться и вплести в нее это сенсационное дерьмо.

С горящими от смущения щеками она усаживается за свой стол и впервые за сегодня проверяет электронную почту. В ее ящике сорок пять непрочитанных сообщений. Даже после беглого взгляда она видит, что большинство из них от ее старых контактов, — людей, c которыми она не общалась годами, — причем все они хотят от нее протекции по Бродчёрчу. Опасения Карен испаряются. Поиски убийцы Дэнни Латимера являются самой горячей темой в стране. В отношении семьи жертвы она поступила правильно. А все остальное значения не имеет.

В газетном магазине посетителей нет, и единственный звук здесь — это шелест пластиковой занавески цвета радуги.

За прилавком стоит Джек Маршалл, который уставился на свое ужасное отражение — этот снимок на первой странице лежащего перед ним номера «Дейли геральд».

Я НЕ УБИВАЛ ВАШЕГО СЫНА

Эксклюзивный материал:

Ранее судимый владелец магазина взывает к родителям Дэнни.

Лицо его ничего не выражает.

35

Марк пьет в пабе «Кингс армс» с четырнадцати лет, но, когда он сегодня вечером заходит туда, все заведение дружно затихает, как салун на Диком Западе при появлении в городе незнакомца. На какую-то секунду здесь не слышно ни звука, кроме стрекота игровых автоматов, но затем приглушенный гомон в зале возобновляется. Не в состоянии сидеть за стойкой, Марк посылает Найджа принести им пива за столик. Когда тот возвращается, в каждой руке у него по кружке, а под мышкой — свежий номер «Геральд». Он расстилает газету на столе между ними. С первой страницы на них, выкатив глаза, смотрит Джек Маршалл.

— Он был осужден за то, что обманывал детей, а его после этого пустили продавать мороженое, — говорит он. — Но мы с тобой кто, дружище? Мы парни, у которых есть свой взгляд на вещи. И если что-то неправильно, мы сами решаем такие вопросы. Как было с тем Нейлом из Лиона, когда мы узнали, что он ворует по дворам велосипеды.

Марк переворачивает газету и складывает ее пополам, так что теперь видна только колонка футбольных новостей и кроссворд.

— Тут речь идет не о краже велосипедов, — говорит он. — И пока у нас не будет доказательств…

— А если, пока мы будем ждать доказательств, станет уже слишком поздно? — напирает Найдж. — Что, если пострадает еще один ребенок? Допустим, он все-таки имеет к этому какое-то отношение, а мы позволим ему это продолжать. Нам же самим после этого тошно будет!

— Хватит! — рявкает Марк. Все дружно поворачивают головы в их сторону, а затем так же дружно, как по команде, отворачиваются. Марк понижает голос до напряженного шепота: — Перестань твердить одно и то же! Думаешь, меня это не ест изнутри? Ты же знаешь, что я ничего не могу сделать! Хочешь что-то делать сам — давай.

Найдж стаскивает газету себе на колени и сдается, подняв вверх руки.

— Прости, дружище, — говорит он. — Конечно. Я понимаю.

— Пить не хочется, — говорит Марк, отталкивая пиво. — Я еду домой.

— Не вопрос, — говорит Найдж. — Я тебя подвезу.

На пассажирском сиденье в машине Найджа лежит громадная сумка для инструментов. Когда Марк собирается отодвинуть ее, Найдж буквально прыгает вперед, чтобы опередить его.