Убийство на вокзале. Сенсационная история раскрытия одного из самых сложных дел 19 века

Следуя примеру генерального прокурора, мистер Сидни начал с того, что задал Люси ряд безобидных вопросов о школах, в которых учились она и ее брат, а после ступил на более тернистый путь. Девочка говорила тихо, поэтому мистер Сидни повторял ее ответы, чтобы присяжные не пропустили ни единого слова.

– Мисс Споллин, когда вы впервые услышали о том, что мистер Литтл был убит?

– Он был убит в четверг, а я услышала о его убийстве в пятницу, примерно в половину шестого.

– Кто вам об этом сказал?

– Мой брат Джозеф. Он услышал об этом от рабочих в мастерской.

– А как насчет вашего брата Джеймса? Когда он об этом узнал?

– Тогда же, когда и Джозеф.

– Вы рассказывали, что видели своего отца на крыше кузницы. Вы абсолютно уверены, что это было вечером накануне того дня, когда вы услышали от Джозефа, что мистер Литтл был убит?

– Да.

– Может быть, это произошло в другой вечер?

До сих пор Люси отвечала на все вопросы спокойно, но теперь заговорила с жаром, и ее резкость вызвала вздохи среди зрителей.

– Нет, я в этом уверена! Как и во всем остальном, что я говорила!

Мистер Сидни резко сменил тему:

– Мисс Споллин, у вас за спиной на стене висят часы. Не могли бы вы сказать мне, который час?

Часы, о которых шла речь, висели напротив судей, прямо над скамьей подсудимых. Посмотреть на них означало встретиться взглядом с отцом. Возможно, именно это и было целью барристера; если так, то его уловка не удалась, поскольку Люси тут же категорически заявила, что «совершенно не понимает часов».

– Знаете ли вы, в каком месяце был убит мистер Литтл?

– Нет.

– Ну, тогда вы знаете, в какой части года это было – в начале или в конце?

– Нет.

– Вы рассказали мне, что делал ваш отец в тот четверг. А помните ли вы, что он делал в понедельник перед этим?

– Нет.

– Ну, тогда позвольте спросить вас о чем-нибудь попроще. Вы помните, во сколько он пришел домой с работы в понедельник на той неделе, когда произошло убийство?

– Нет.

– Тогда в следующий понедельник?

– Нет.

– Не могли бы вы сказать мне, в котором часу ваш отец приходил домой в какой-нибудь из других дней на той неделе?

– Кажется, он приходил как обычно, но я точно не помню.

– Ясно, – сказал мистер Сидни. – Взгляните, мисс Споллин, на эту прекрасную модель вашего дома. Над ним возвышается большое здание, не так ли? Вы знаете, что это за здание?

– Да, сэр. Это психбольница.

– Как близко она находится к вашему дому?

– Очень близко. Мальчик, стоящий на крыше нашего дома, мог бы докинуть до больницы камень.

В зале пронеслась волна смеха: никто не ожидал подобного примера.

– Если бы человек в психбольнице стоял у окна, смог бы он увидеть вашего отца, стоящего у дымохода?

– Да, он бы увидел его так же отчетливо, как и я.

– Вы говорите, что стояли у окна гостиной, когда увидели своего отца. Есть ли на этом окне шторы или жалюзи?

– Да, штора есть, но она закрывает только половину окна.

– Была ли эта штора задернута на окне в ночь, когда был убит мистер Литтл?

Последовала долгая многозначительная пауза, прежде чем Люси ответила утвердительно.

– А был ли в комнате свет?

– Да, там была зажжена лампа и горела свеча.

В зале снова замелькал кусок ткани и мистер Сидни протянул его Люси:

– Готовы ли вы поклясться, что когда-либо использовали этот кусок ткани?

– Готова.

– Как вы это поняли?

– По рисунку.

– Вы его когда-нибудь стирали?

– Не помню. Точно не скажу.

Мистер Сидни сделал паузу и снова поменял тему:

– Говорили ли у вас дома о том, что за информацию об убийстве мистера Литтла было назначено вознаграждение в триста пятьдесят фунтов?

– Да.

– Как часто вы слышали об этом дома?

– Точно не скажу. Сама я об этом не говорила, но слышала, как об этом говорили отец, мать и брат.

– Перед тем как несколько недель назад вы пришли в полицейский участок, чтобы дать показания, вы говорили с кем-нибудь о том, что вы будете говорить?

– Нет.

– Как же так? Неужели ни с кем? Как насчет вашей мамы?

Люси была непреклонна:

– Нет. Не думаю, что моя мать вообще знала, что я иду в полицейский участок.

– Куда вы отправились после того, как дали показания мировому судье?

– В ночлежку на Саквилл-Плейс, где за моей матерью присматривала полиция.

– Как долго вы оставались там с матерью?

– Два-три дня.

– В течение этого времени говорили ли вы с кем-нибудь о своих показаниях?

– Нет.

– Ваша мать была с вами в той ночлежке постоянно. Неужели мы должны поверить, что за все это время вы ей ничего об этом не рассказали?

Девочка, похоже, искренне обиделась на это предположение:

– Я никогда об этом с ней не говорила, как и она со мной.

– После того как вы вернулись к себе домой, вы, как обычно, делили спальню со своими братьями?

– Да.

– И ели за одним столом с матерью и братьями?

– Да.

– А вы говорили с кем-нибудь из них о том, что сказали в полицейском участке?

– Нет, никогда.