Убийство на вокзале. Сенсационная история раскрытия одного из самых сложных дел 19 века

Единственными, кого разочаровала эта разумная просьба, были зрители в публичной галерее – они с нетерпением ждали встречи дочери Споллина с адвокатами, и теперь им предстояло еще одно утреннее ожидание в очереди, чтобы иметь хоть какой-то шанс увидеть маленькую Люси. Судьи согласились с предложением мистера Куррана, и Люси, не проронив ни слова, покинула суд, а ее место занял Томас О̕Бирн – мастер малярного цеха на станции «Бродстон». Он был начальником Споллина и подтвердил, что подсудимый работал в кабинете мистера Литтла примерно за две недели до убийства, покрывая лаком стол. Мистер Фицджеральд спросил о поведении Споллина в тот день, когда корзина с деньгами была найдена над локомотивным цехом.

– Я помню, что видел его, когда полиция была в моей мастерской. Я разговаривал с детективом, когда Споллин подошел к двери и открыл ее. Похоже, он передумал заходить, но не ушел: я заметил, что он подглядывал.

Мистер Сидни был невозмутим, проводя перекрестный допрос.

– Мистер О’Бирн, в тот день, когда вы видели Споллина «подглядывающим», как вы выразились, полиция была в вашей мастерской, не так ли?

– Да, сэр.

– Это было необычное явление, несомненно. Неужели остальным работникам не было интересно выяснить, что происходит?

– Да, в тот день об убийстве ходило много слухов. Каждый раз, когда приходили детективы, люди начинали шептаться.

– Мы много слышали о корзине, которая была найдена в тот день. Насколько сложно было человеку, поднимающемуся по лестнице, добраться до нее?

– Любой, кто проходил по лестнице, мог ее взять.

– Сколько человек имеют доступ к этой лестнице?

– Много.

– Не могли бы вы быть более точным? Между убийством мистера Литтла и обнаружением корзины прошло около четырех недель. Как вы думаете, сколько человек могли пройти этим путем за четыре недели?

– Думаю, полторы сотни или около того.

Следующим место свидетеля занял кладовщик со станции Генри Осборн. Мистер Фицгиббон спросил, узнает ли он почерк подсудимого, на что тот ответил утвердительно. Барристер передал ему табельную книгу Споллина.

– Мистер Осборн, что в этой книге говорится о передвижениях подсудимого тринадцатого ноября прошлого года?

Мистер Осборн перелистывал страницы, пока не нашел нужную:

– Судя по всему, он ушел с работы в половине пятого вечера, как и всегда.

– Что он делал в тот день?

– В книге об этом не сказано, но я случайно узнал, что он работал над новыми вагонами в малярной мастерской.

Мистер Курран взял на себя ведение допроса со стороны защиты:

– Я полагаю, что заключенный также подрабатывал в свободное время, выполняя малярные и обойные работы для частных лиц на частной основе. Выполнял ли он для вас какую-либо работу?

– Да, выполнял.

– И каким он вам показался?

– Он всегда был тихим, сдержанным и безобидным.

Эта яркая характеристика совершенно непримечательным образом подвела к концу первого дня судебного разбирательства. После вызвали лишь констебля Миреса, который рассказал о том, как обнаружил сверток у стены работного дома, а также начальника железнодорожной станции Athlone и его кассира, давших совершенно ненужные показания о происхождении находившихся в пакете денег. В 19 часов, когда с этими бессмысленными свидетелями было покончено, лорд главный судья попросил всех встать, а четырех судебных приставов – присмотреть за присяжными. Это вызвало некоторое замешательство, поскольку присяжные поняли, что их собираются поместить в нечто, похожее на плен. Один из них, Джон Джонстон, обратился к судейской коллегии:

– Милорд, неужели мы не попадем домой?

Генеральный прокурор взял ответ на себя:

– Об этом не может быть и речи, господа.

– У многих из нас есть важные дела. Наше задержание вызовет огромные неудобства.

Лорд главный судья терпеливо объяснил, что в столь серьезном процессе необходимо, чтобы присяжные заседатели держались вместе и не общались ни с кем со стороны. Они отреагировали на это чуть ли не бунтом. Измученные присяжные заговорили все разом, горько сетуя на то, что такое лишение свободы плохо скажется на их делах. В итоге было решено, что в случае необходимости они смогут отправлять сообщения своим семьям – тщательно проверенные, чтобы в них не было никаких упоминаний о процессе – через конных полицейских. После этого суд объявил перерыв до следующего утра.

Погода в Дублине испортилась. Но даже непрекращающийся ливень не мог сдержать толпы людей, которые весь день обсуждали дело, подпитывая свое любопытство обрывками информации, изредка подбрасываемой им выходящими из здания наблюдателями. Когда места для публики опустели и занимавшие их люди высыпали на улицу, от них стали требовать информации о последних доказательствах против заключенного. На несколько минут Грин-стрит превратилась в Курраг в день скачек: маленькие группки людей обменивались прогнозами и качали головами от досады, узнавая о неосведомленности друг друга.