Убийство на вокзале. Сенсационная история раскрытия одного из самых сложных дел 19 века

– Мистер Брофи, вы сказали, что мастерская подсудимого находится на небольшом расстоянии от того места, где хранилась корзина. Сколько еще людей работает рядом с лестницей, ведущей на чердак?

– Около пятидесяти-шестидесяти мужчин и молодых парней.

– Понятно! И все же из этих пятидесяти или шестидесяти человек вы выделяете именно подсудимого, – барристер шел напролом. – Мистер Брофи, неужто вы испытываете к мистеру Споллину неприязнь?

– У меня никогда не было с ним разногласий.

– Разве вы не говорили, что повесите его?

Брофи был взволнован, но держался уверенно:

– Я никогда этого не говорил. Он ранил моего брата, и у нас с ним случилась короткая перепалка.

– Я так и думал.

Триумфальная реакция мистера Куррана дала понять присяжным, что это признание имело некоторое значение.

Следующим был допрошен хирург Джордж Портер. Он описал раны, обнаруженные им на теле мистера Литтла, и согласился с тем, что тупым предметом, использованным для его убийства, мог быть молоток, найденный в канале. Генеральный прокурор спросил о резаных ранах на шее и лице, а точнее, о том, чем они были нанесены.

– Видимо, очень острым предметом.

– Чем-то вроде бритвы?

– Смею предположить, что бритва могла нанести эти раны.

Мистер Фицджеральд взял что-то со стола, стоящего перед ним, и передал свидетелю:

– Могли ли описанные вами повреждения быть нанесены бритвой, которую вы сейчас держите в руках?

Мистер Портер открыл бритву и внимательно осмотрел ее лезвие, прежде чем ответить:

– Она бы точно с этим справилась, и я вижу зазубрины на конце лезвия.

– Не могли бы вы объяснить, что это означает, мистер Портер?

– Чтобы сделать разрез, который я описал, лезвие должно было соприкасаться с зубами, а это неминуемо бы привело к его повреждению.

Генеральный прокурор повернулся к присяжным и с видом фокусника, завершившего удачный карточный трюк, сообщил, что бритва, которую он показал хирургу, была той самой, на ручке которой было написано имя Споллина.

Его триумф был недолгим. Мистер Сидни начал перекрестный допрос с того, что вручил свидетелю другую бритву.

– Мистер Портер, бритва, которую вы сейчас держите в руке, была найдена в канале около девяти месяцев назад. Могли ли раны быть нанесены этим лезвием?

– Да, это вполне возможно.

– А вы согласны, что на этой бритве тоже есть зазубрины?

– Да, это так.

– Мой ученый друг только что показал вам молоток, который был найден при обыске канала, и вы согласились, что он мог быть орудием убийства. Но у меня есть еще один молоток. Узнаете ли вы его?

– Да. Я видел его в день эксгумации тела.

– И что вы с ним делали?

– Я поднес его к ранам на голове, чтобы проверить, подходит ли он.

– И как?

– Он подошел.

– А вы проверили, не совпадают ли с раной другие молотки?

– Да, я попробовал еще один, который, как мне кажется, был примерно такого же размера.

– То есть вы не можете быть уверены, что именно первый молоток – то есть молоток, найденный в канале, – был орудием убийства?

– Не могу. На самом деле я никогда не говорил, что раны не могли быть нанесены другим молотком.

Затем расспросили Арчибальда Мура и мистера Бозира, чтобы больше узнать о месте преступления, однако они не сказали ничего, в чем был хотя бы намек на пользу. Столь же невразумительно выступил и доктор Джон Олдридж – химик, проводивший анализ красных пятен, обнаруженных на дверном коробе на первом этаже станции. Все, что он смог сказать, – это была не кровь. Как это могло помочь той или иной стороне, оставалось только догадываться.

Было уже без четверти шесть вечера, и после более чем пятичасового заслушивания доказательств присяжные начали задумываться о том, сколько еще им придется находиться в душном зале суда.

Генеральный прокурор выбрал этот момент, чтобы вызвать Люси Споллин. Десятилетняя девочка, обогнув стол адвокатов, прошла на расстоянии вытянутой руки от скамьи подсудимых. Ее отец, бесстрастно, но внимательно наблюдавший за происходящим, все же не смог сдержать эмоций, видя, как его девочка поднимается по ступенькам к столу, садится на огромный стул и болтает ногами в воздухе. Не успел судебный пристав протянуть ей Библию, как встал мистер Курран и заявил, что намерен провести перекрестный допрос этого свидетеля, и, поскольку это займет немало времени, он просит перенести его на следующее утро.