Убийство на вокзале. Сенсационная история раскрытия одного из самых сложных дел 19 века

Еще одно предложение заключалось в том, чтобы добавить шотландский вердикт «вина не доказана» к существующим вариантам «виновен» и «не виновен», что позволило бы присяжным дать понять, когда они считают, что обвиняемый может быть виновен, однако доказательств против него недостаточно. Член английского парламента Уильям Юарт – активист, чьи многочисленные успехи включали основание библиотек, финансируемых государством [34], – объявил, что внесет в парламент законопроект, с помощью которого надеется сделать вердикт «вина не доказана» доступным для присяжных в Англии и Ирландии. Возможно, его взгляды изменились, а может быть, у него появились более насущные законодательные предложения, поскольку он так и не выполнил своего обещания и даже не упомянул об этом в Палате общин.

Подобно своему мужу, Мэри Споллин также ясно дала понять, что не хочет находиться под пристальным вниманием общественности. Она и трое ее младших детей – Люси, Джозеф и Джордж – продолжали жить под охраной полиции в доме на станции «Бродстон» до октября 1857 года, когда с ее мужа сняли обвинения в ограблении. Оставаться там они больше не могли, так как жили на территории железнодорожной компании бесплатно, и директора захотели, чтобы они уехали. По предложению Уильяма Кеммиса Мэри и ее детей забрали из дома глубокой ночью и перевезли на конспиративную квартиру в провинциальном городке недалеко от Дублина. Это было сделано в условиях такой секретности, что только два человека – мистер Кеммис и один высокопоставленный сотрудник полиции – знали, где их можно найти. В течение следующих шести месяцев они оставались там под чужими именами, получая еженедельное пособие в размере одного фунта десяти шиллингов, выплачиваемое им правительством.

2 марта 1858 года королевский адвокат направил инспектора Райана для беседы с Мэри о ее будущем. Райан затронул вопрос о возможности эмиграции, но Мэри ответила, что «ничто не заставит ее уехать в Америку». Она боялась столкнуться с мужем и старшим сыном, которые, как она была уверена, обосновались там. Она также исключала Австралию, однако ее устраивала идея переехать в Англию или даже остаться на прежнем месте. Она считала, что на новом месте ее никто не знал и ни в чем не подозревал, а ее дети были там счастливы. Неизвестно, остались ли они в Ирландии или поселились в английской глубинке: ответственные чиновники благоразумно не стали фиксировать окончательное решение на бумаге.

Мэри и ее дети сохранили свои прежние христианские имена, однако взяли фамилию Дойл. Им была назначена государственная пожизненная рента в размере 36 фунтов стерлингов в год, однако Уильям Кеммис хотел сделать для нее больше. 246 фунтов стерлингов из украденных денег железнодорожной компании, найденных благодаря наводке Мэри, все еще находились у полиции. Уильям Кеммис написал управляющему компании Генри Бозиру, чтобы узнать, может ли Midland Great Western Railway пожертвовать эту сумму в качестве выплаты Мэри и ее детям. Мистер Бозир быстро ответил, что директора одобрили его план. Мэри получила 200 фунтов стерлингов с оговоркой, что она может пользоваться только процентами с этой суммы. Этот капитал предназначался для ее троих детей, которые должны были получить по 50 фунтов стерлингов по достижении 21 года – или раньше, если им потребуются средства на образование.

Это последнее, что мы знаем о Споллинах, за исключением письма, хранящегося в Ирландском национальном архиве. В мае 1895 года младший из детей Споллинов – теперь он называл себя Джорджем Дойлом и ему было около сорока лет – написал из Лондона Патрику Коллу, главному судебному адвокату Ирландии. Его послание, написанное из дешевого и переполненного пансиона в Линкольнс-Инн-Филдс, берет за душу: