Убийство не берет отпуска

Эл сказал:

— Лучше что-то сделайте с этим придурком, иначе я расквашу ему физиономию. Он начинает действовать мне на нервы.

Альварец отдал какой-то приказ Жозе, и тот послушно спрятал пистолет. Педро отрезал еще кусок лески и принялся быстро и ловко завязывать ноги Шейна на уровне колен.

— Я хотел бы задать один вопрос, — сказал Шейн, глядя на Альвареца. — Сколько людей может засвидетельствовать, что вы делали неделю назад в среду от шести вечера до полуночи?

Сощурившись, Альварец ударил детектива по челюсти. Шейн ждал этого, в самый последний момент он согнул колени, так что удар пришелся ему по лбу. Альварецу, по всей вероятности, досталось больше, чем Шейну, но поскольку колени Майкла были стянуты вместе, он упал, ударившись бедром и плечом.

— Вам необходимо потренироваться со спортивной грушей или мешком, — сказал он Альварецу назидательно. — Я же снова задаю вам тот же вопрос.

Наклонившись, Педро сунул в качестве кляпа в рот Шейну скомканный платок.

— Возможно, меня здесь не будет, чтобы ответить вам, — ответил тот, — если все пойдет нормально с моими друзьями Слейтерами. Я предполагаю воспользоваться тем самолетом, который зафрахтовал Пол. Однако не для поездки в Штаты. Что касается вас, я был бы крайне огорчен, если бы кто-нибудь явился и развязал вас. Поскольку мне редко удается сделать что-то полезное для полиции, я решил сообщить им, где можно вас найти. Ваша лицензия находится у меня, так что, возможно, вам будет нелегко доказать им, кто вы такой. Спокойной ночи, Шейн. Я не стану говорить, что наше знакомство доставило мне удовольствие.

— Я все сделаю для вас, Майкл, — закричала Марта. — Я…

Женщину втащили в машину, двери захлопнулись, и оба автомобиля уехали, набрав большую скорость. Шейн старался определить, куда они свернули на углу, но с этого места, где он лежал, это было невозможно увидеть.

Майкл остался один в темноте безлунной ночи. Его единственной надеждой было произвести достаточно шума и разбудить кого-то в отеле, чтобы его развязали.

Каким-то чудом ему удалось сесть и даже добраться до дорожки, подтягивая тело к ногам, которые он прямыми выбрасывал вперед и потом сгибал в коленях. Вот и черный ход в отель.

При свете спичек он успел заметить, что вдоль одной из стен стояли огромные баки, вдоль другой — скамьи. С большим трудом он продвигался, как она надеялся, в нужном ему направлении. Леска врезалась ему в запястья. Каждый дюйм вперед стоил ему колоссальных усилий. Тогда он попытался перекатываться. Это ему удалось сделать два раза, он угодил в лужу мыльной воды. Наконец он добрался до скамьи, поднял кверху связанные руки и ноги и ударил ими в ее край, скамья с грохотом свалилась на бетонный пол. После этого он попытался отыскать умывальник. Удар по нему вызвал бы еще больший грохот.

Ему пришлось отдохнуть, чтобы восстановить дыхание. Но время проходило. Приняв такую позу, что можно было бить ногами по раковине, он подумал, что от такого грохота проснется и мертвый. При каждом ударе раковина отодвигалась в сторону, ему приходилось менять позицию.

Время от времени он останавливался, чтобы прислушаться, но кроме собственного дыхания не слышал ничего. Если ему и удалось разбудить дежурного клерка, то старик, видимо, побоялся спуститься вниз и посмотреть, что там творится…

Потом он услышал шум подъехавшей машины.

Она обогнула угол, завизжали покрышки. Водитель резко затормозил. Альварец сообщил им в точности, где они могут разыскать его, с горечью подумал Шейн. Он услышал приближающиеся шаги. Не обращая внимания на боль, Шейн рванул леску на руках, и она разорвалась как раз в тот момент, когда двое полицейских с фонариками появились на пороге.

Шейну не оставалось ничего другого, как тихо лежать. Кружки света торопливо плясали по помещению, пока не разыскали его. Голос предупредил, чтобы он не двигался. Один из фонариков метался по сторонам, пока не отыскал выключатель. Все держали в руках пистолеты. Большая лампочка залила помещение ярким светом.

Двое полицейских с фонариками были местными в их яркой униформе красно-голубых цветов с белыми ремнями и белыми шлемами. Единственное, что они сняли, это белые перчатки. Третий был англичанин в гораздо более простом мундире. Шейн заметил сержантские нашивки на его рукаве. Он был невысокого роста с красной физиономией и пушистыми усами. Ворот мундира ему был явно тесен.

Он подошел к Шейну и удовлетворенно произнес:

— Это тот самый человек.

Шейн вытащил кровоточащие руки вперед и попытался вытащить изо рта кляп. Чтобы выпутаться из этой ямы, в которую он угодил, было необходимо объясниться с сержантом. Местные полицейские убрали фонари, но их пистолеты оставались в руках. Сержант поддал ногой оказавшийся у него на пути большой таз.

— Ну, ты, ублюдок! — заговорил он неожиданно низким голосом. — По твоей милости мы все не спим, так что не ожидай от нас доброжелательности. Ты арестован. Я не буду тебя предупреждать в отношении твоих заявлений, поскольку ты не относишься к моей юрисдикции. Ты здорово влип, верно? Тебя еще и связали!

Он повернулся к одному из своих людей.