Убийство номер двадцать

Лязг металла о металл: двери захлопываются. Голоса, крики – злобная невнятная ругань из соседней камеры.

Меня перевели в женскую тюрьму. Из камеры временного содержания в отделе полиции – сюда. Теперь это мой дом. Я тут совершенно одна. Сижу, притихнув.

Они говорят, что скоро приведут кого-нибудь поговорить со мной. «О чем?» – гадаю я. Мне дали какие-то лекарства – таблетки, от которых притупляются чувства и путается в голове.

Чтобы скоротать время, я думаю о тебе. Представляю, как твои темно-карие глаза смотрят на меня. Как ты улыбаешься и распахиваешь объятия. Будешь ли ты улыбаться теперь, когда я так разочаровала тебя? Теперь, когда я не справилась со своей задачей?

Но я пыталась, Элайджа, я пыталась! Ты всегда знал, что мне нужно. Будь то улыбка, или горстка конфеток, или твоя рука у меня на плече, легонько стискивающая его. Или нечто большее, когда я стала старше. Тюремные охранники попустительствовали нам, оставляя наедине в комнате для свиданий. Ты знал, как мне это нравилось, когда я умоляла о большем, просила еще. Стоя на коленях на холодном твердом полу. Ну пожалуйста!

Ради тебя я всегда была готова на все что угодно. И до сих пор готова.

Слышу в коридоре шаги охранников, отяжелевших от бесконечных чаепитий с печеньем. Ключи позвякивают у них на поясе. Заслонка щели в двери открывается; на меня смотрят лишенные тела глаза. Прищуриваются, и каждый раз я вижу в них неодобрение.

Даже если мне разрешат выйти из камеры, я знаю, что другие заключенные будут держаться от меня подальше. Они инстинктивно понимают, над кем можно издеваться, а кого следует уважать или, по крайней мере, просто оставить в покое. Ради своей же собственной безопасности.

Но я слышу, как они перешептываются. Чокнутая… Отмороженная… Убийца копов. Последнее – с налетом уважения и опасливого трепета.

Заслонка медленно захлопывается. Крик: «В третьей камере все тихо!»

Сейчас они оставят меня одну. Ненадолго. Минут на десять или около того. Но этого хватит.

Они отобрали у меня простыни, шнурки от ботинок, ремень. Все, что может сейчас пригодиться. Но они не знают меня. Не знают, на что я способна.

Я привыкла к крови. К ее запаху, к тому, как она ощущается – липкая и теплая. К тому, как она засыхает у тебя коже, словно какое-то защитное покрытие. Кровь у каждого из нас уникальна; она поддерживает в нас жизнь, растекаясь по нашим венам.