Убийство по-китайски: Золото

— У нас нет ни единой улики ни против Ку, ни против Е, — сказал судья. — Единственное, что нам известно, так это то, что корейцы играют немалую роль в шайке преступников, которая, как мы только сейчас поняли, занимается контрабандой золота в Корею. Судья Ван совершил большую ошибку, когда отдал свои документы на хранение кореянке. Очевидно, что она показала пакет своему дружку Ким Сону, и тот изъял опасные для них записки из шкатулки. Выкрасть саму шкатулку они поостереглись, предполагая, что судья Ван мог оставить где-нибудь в своих бумагах запись о том, что отдал шкатулку девушке, и если она не сможет вернуть пакет, когда он потребует, ее привлекут к суду по подозрению в краже. Очень может быть, что по той же причине бумаги убитого судьи были выкрадены из архива Столичного Суда. У преступников, должно быть, и вправду обширная сеть, если даже в столице у них имеются свои люди! Во всяком случае, они как-то должны быть замешаны в исчезновении женщины на подворье Фана и как-то связаны с этим напыщенным дураком, магистром Цао. Итак, мы имеем множество разрозненных фактов, но ключа, который позволил бы понять всю эту путаницу предположений, у нас нет. А одних предположений недостаточно!

Судья Ди глубоко вздохнул.

— Что ж, полночь давно миновала. Вам троим лучше пойти и хорошенько отдохнуть. А по пути, старшина, разбуди-ка трех-четырех писцов да вели им написать объявленья о розыске По Кая, обвиняемого в покушении на жизнь. Пусть приложат полный перечень его примет. Стражникам же вели сейчас же, ночью, развесить эти объявления на воротах управы и на видных местах по всему городу, так чтобы народ поутру первым делом увидел их. Если удастся схватить этого неуловимого негодяя, для нас многое в этом деле прояснится.

На следующее утро, в то самое время, когда судья был занят завтраком, поданным старшиной Хуном, в кабинет вошел старший пристав и сообщил, что судовладельцы Ку и Е желают немедля переговорить с судьей.

— Велите им, — отчеканил судья, — явиться на утреннее заседание суда. Все, что им нужно, они могут сказать и на людях.

Затем явились Ма Жун и Цзяо Дай, а с ними Тан. Последний выглядел еще хуже, чем вчера: лицо его совсем посерело, и он с трудом удерживал дрожь в руках.

— Э… э… это ужасно, — запинаясь лепетал он. — Никогда, за всю мою жизнь, в нашем уезде не случалось подобного невероятного преступления! Покуситься на двух чиновников суда… я… э…

— Не беспокойтесь, — прервал его лепет судья Ди. — Мои помощники умеют постоять за себя.

Эти слова пришлись друзьям по душе. Рука Ма Жуна уже не висела на перевязи, и синяк под глазом у Цзяо Дая выглядел несколько лучше, хотя и переливался всеми цветами радуги.

Судья утер лицо свежим полотенцем; прозвучал гонг. Хун помог судье переодеться, и все направились в зал суда.

Несмотря на ранний час, зал был переполнен. Те, кто жил около восточных ворот, уже разнесли по всему городу новость о схватке на корейской джонке, и все горожане своими глазами видели объявленья о розыске По Кая. Делая перекличку, судья Ди заметил стоящих в первом ряду магистра Цао, Е Пена и Ку Мен-пина.

Едва прозвучал молоточек судьи, как вперед выступил магистр Цао; борода его сотрясалась от гнева. Став на колени, он заговорил с явным волнением:

— Ваша честь, вчера у нас произошло нечто ужасное! Поздней ночью мой бедный сын Цао Минь был разбужен ржанием лошадей в нашей конюшне, что стоит возле сторожки. Он пошел туда и увидел, что лошади чем-то очень встревожены. Тогда он разбудил привратника, затем взял меч и пошел вокруг дома, предполагая, что среди деревьев прячется вор. И вдруг он почувствовал, как что-то тяжелое обрушилось ему на спину, а в плечи вонзились когти. Он упал на землю головой вперед и в последний момент услышал, как у него над ухом лязгнули зубы. И тут же потерял сознание, потому что ударился головой об острый камень. По счастью, туда подоспел привратник с факелом; он заметил, как что-то темное исчезло среди деревьев. Мы уложили нашего сына в постель и перевязали раны. Царапины на плечах оказались не слишком серьезны, но лоб разбит до крови. Сегодня утром на какое-то время он пришел в сознание, а затем у него начался бред. Доктор Шен прибыл к нам на рассвете и объявил, что сын мой находится в тяжелом состоянии.

Магистр сделал паузу, затем продолжил:

— Ваш покорный слуга, ваша честь, настаивает на том, чтобы суд предпринял соответствующие меры против оного тигра-людоеда, который бродит по нашему уезду и который должен быть выслежен и убит немедля!

Зал ответил гулом одобрения.

— Сегодня же утром, — сказал судья Ди, — управа направит охотников, чтобы выследить зверя.

Магистр Цао вернулся на свое место в переднем ряду. Ему на смену вышел Е Пен и преклонил колени перед судейским столом. Объявив по всей форме свое имя и род занятий, он начал: