Убийство ради компании. История серийного убийцы Денниса Нильсена

Прокурор установил из его рассказа два важных пункта, указывающих на предумышленное убийство. Во-первых, Нильсен спросил Стоттора в пабе, есть ли у него семья, что подтверждало гипотезу о выборе жертв, у которых нет значимых (родственных или иных) отношений. Во-вторых, он предупредил Стоттора о застежке-молнии на спальнике, когда ложился спать – а значит, собирался использовать это в качестве оправдания при необходимости, поскольку никто в здравом уме не смог бы запутаться в застежке спального мешка, который лежал на кровати (Стоттор при этом не находился внутри мешка). Подразумевалось, что если Нильсен предупредил его о молнии на спальнике, то, ложась спать, он уже имел намерение Стоттора задушить.

При перекрестном допросе свидетеля мистер Лоуренс сделал упор на кажущуюся нормальность поведения Нильсена до и после нападения. Стоттор согласился, что обвиняемый был хорошим слушателем, терпеливым и искренне заинтересованным.

– У меня возникло впечатление, что он не хотел оставлять меня одного в моем состоянии, – сказал свидетель.

Он также согласился, что Нильсен не заставлял его остаться на ночь, никак не касался темы секса и не предлагал его, не спорил с ним, и никто никого не раздражал.

– Казался ли обвиняемый одновременно спокойным и обеспокоенным до и после случившегося, как будто он сам не знал, что навредил вам?

– Да.

– Как странно, – отметил Лоуренс и вернулся на место.

Три пункта следовали из допроса Лоуренса:

1) полиция смогла отыскать Стоттора только благодаря информации, выданной обвиняемым;

2) поскольку Стоттор был слишком слаб, чтобы защитить себя, обвиняемый, «должно быть», вытащил его из воды в тот самый момент, когда мог легко убить;

3) после случившегося Нильсен проводил Стоттора до станции метро.

Позже суд услышал из заметок, написанных Нильсеном для полиции, что странность эта заключалась в том, что Нильсен тогда изо всех сил пытался согреть комнату и тело человека, который, как он считал раньше, был мертв, чтобы спасти его от последствий собственного нападения: «Я отчаянно хотел, чтобы он выжил».

Стоттора провожали взглядом все присутствующие, когда он медленно проходил мимо скамеек присяжных и журналистов, возвращаясь в свою обыденную жизнь. Выглядел он так, как будто этот страх будет преследовать его еще много лет спустя.

Вспоминая тот вечер позже в своей камере, Нильсен писал, что не помнит об эпизоде в ванной. Он помнил только, как хотел, чтобы Стоттор мог в полной мере разделить с ним удовольствие от музыки и выпивки: «Я хотел поделиться с ним этими радостями, чтобы он почувствовал себя счастливым». Разумеется, он знал, что пытался его убить, именно поэтому он сообщил о нем полиции, но он не чувствовал себя лично ответственным за это нападение. Очевидно, без всякого намека на иронию он писал: «Я надеялся, что эти неконтролируемые события не повлияют на наши с ним отношения». Похоже, именно об этой надежде говорит его поведение после покушения на жизнь Стоттора. «Эти инциденты не являлись моей целью. Наоборот, их можно назвать катастрофами, мешающими моей сексуальной и социальной жизни». Про Стоттора он писал: «Надеюсь, он сможет простить меня (хотя я знаю, что он никогда этого не забудет). У него должна быть возможность когда-нибудь стать счастливым».

После этого прокурор Грин предложил адвокату Лоуренсу признать некоторые неоспоримые факты. Лоуренс формально признал их, и следующим свидетелем вызвали детектива Питера Джея. Он рассказал об обстоятельствах ареста Нильсена 9 февраля 1983 года, затем зачитал вслух три заявления, сделанных Нильсеном после ареста (включая документ под названием «Самоанализ поведения»), и письмо, которое он написал полиции 25 мая, уже находясь в тюрьме. Мистер Джей читал медленно и отчетливо, и присутствующие в зале суда очень внимательно слушали, пытаясь переварить эти необычайно странные откровения.