Убийство у синего моря

– Который болел раком?

Адам приближается ко мне еще на шаг – теперь мы находимся так близко, что при желании могли бы обнять друг друга.

– Да, точно. Хотя… он скончался не от рака.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Силла, мой отец… Его убили.

Моя первая реакция – это смех. Словно это какая-нибудь шутка. Но Адам выглядит серьезным. Собственно… за то время, пока мы с ним знакомы, я еще никогда не видела его таким серьезным. Боль неподвижной маской сковывает его обычно оживленное лицо. Я задумываюсь.

– Убили?

– Да.

– Но… как же так?

– Жуткая история. Это связано с маминой работой.

– Работой в полиции?

– Угу. Она принимала участие в расследовании, очень неприятном расследовании, которое тянулось долгое время. И которое закончилось катастрофой.

– Катастрофой, в которой погиб твой отец?

– Да, к сожалению.

– О боже, Адам. Я понятия не имела… Я не знала…

– Конечно, не знала. И тебе не нужно ничего говорить. Это случилось давно, больше десяти лет назад.

– Зачем же вы тогда сказали, что он умер от рака?

– Потому что мама никогда не хотела об этом говорить. Она во всем винит себя. Свою работу в полиции, что слишком сильно была замешана в том расследовании… Она винит себя в его смерти.

– Но Рози…

– Ага. Я пытался заставить ее пойти к психологу. Поговорить об этом. Но она не хочет. Ее начальство советовало ей то же самое, но она сказала: Да никогда в жизни!

Я киваю. В самом деле, нетрудно представить, как эти слова вылетают изо рта Рози. В голове до сих пор не укладывается то, что только что рассказал мне Адам. Убили? О боже. Меня по-прежнему распирает от любопытства, но от выяснения подробностей я воздерживаюсь. По Адаму видно, как трудно ему об этом говорить. И мне не хочется мучить его понапрасну.

– Я понимаю, Силла, что тебе интересно, – говорит он, словно прочитав мои мысли. – Когда-нибудь я расскажу больше, обещаю. Я обязан буду рассказать. Но… мне до сих пор трудно говорить об этом.

Я кладу руки ему на талию, прислоняюсь лбом к его груди. Махровая ткань халата щекочет мне кожу.

– Адам…

Он вдыхает аромат моих волос. И все сразу становится на свои места. Теперь понятно, почему он всегда так сердится, когда мы с Рози вмешиваемся в его расследования. Речь идет не о профессиональной гордости, хотя она вполне имеет право быть. Все дело в тревоге. За нас. За меня.

– Сколько лет тебе было, когда это случилось? – шепчу я в грудь Адаму.

– Я был уже взрослый. Только-только съехал от родителей и начал жить самостоятельно. Имел свои планы на жизнь. Планы, которым так и не суждено было осуществиться.

– А что за планы?

– Я собирался отправиться в Австралию. Хотел научиться серфингу. Познакомиться с новыми людьми. Работал бы барменом или кем-нибудь еще в этом роде. Может, даже влюбился бы.

Я кивнула. Молодость, понятное дело.

– Но когда это случилось, все словно бы перевернулось, – продолжил Адам. – У меня изменился взгляд на жизнь. Именно тогда я решил, что стану полицейским.

Он рассмеялся:

– Глупо, правда? С учетом того, что произошло.

– Наоборот, вполне объяснимо.

– Гм. Пожалуй. Но сейчас я рассказал тебе об этом не для того, чтобы ты меня пожалела. Ты должна… понять меня, Силла. Больше всего я хочу быть с тобой. Ты такая… удивительная. Красивая, веселая, чудна́я. И… я хочу спать с тобой каждую ночь.

Он не видит, как я улыбаюсь, уткнувшись лицом в его халат. Закрываю глаза и вдыхаю его запах.

– Но я боюсь. Знаю, это не слишком сексуально. Но это так. Я боюсь привязаться к кому-то, кого могу потерять. Потому что я знаю, каково это.

Я киваю:

– Я понимаю, Адам.

И я действительно его понимаю. И вместе с тем думаю о том, какими разными могут быть люди. Я потеряла свою маму еще ребенком и с тех пор постоянно была одержима желанием иметь кого-то рядом с собой. Бойфренды сменяли друг друга – но всех их роднило одно: они были моими. Моей опорой, моей любовью, моей жизнью. Адам же, потеряв своего отца, так испугался снова потерять кого-то еще, что превратился в любителя мерзнуть на балконах. Быть может, нам есть чему поучиться друг у друга? Возможно, у нас есть точки соприкосновения?

Он отводит челку с моего лба и наклоняет голову. Его губы касаются моих.

– Поэтому, – шепчет он, – если временами я веду себя странно, ты должна простить меня за это. Я действительно немного странный. И действительно боюсь. Но ты здесь совершенно ни при чем. Скорее наоборот – ты помогаешь мне умерить мои страхи.

Я улыбаюсь.

– Я чудна́я, а ты странный.

Он кивает.

«Но ведь это же отличное сочетание?» – успеваю подумать я, прежде чем Адам целует меня во мраке ледяной ночи.

Глава тридцать пятая

Когда на следующее утро мы с Адамом спустились к завтраку, Рози уже сидела за столиком. Перед ней стояли тарелки (да, именно что тарелки – во множественном числе) с яичницей, беконом, тремя ломтиками хлеба плюс один круассан, четырьмя видами сыра и колбасы и двумя булочками с корицей. И еще два вида сока – грейпфрутовый и апельсиновый.

– Доброе утро, – хором произнесли мы с Адамом, приблизившись к столику.