Убийство в доме свиданий

Больше Выжигин ни о чем расспрашивать не хотел. Отдав околоточному надзирателю команду направить труп убитой в покойницкую участка, сказал Остапову:

— Ну а теперь и поедем на вашу Дегтярную, за господином Арханосом. Вдвоем-то с этим голоштанным надворным советником справимся?

— Еще как справимся, Степан Андреич! Я бы вместе с ним еще и двух коллежских асессоров мог в каталажку прихватить, — весело ответил Остапов, надевая при выходе из спальни убитой свою форменную фуражку.

3. «А В БАНЯХ ТАРАСОВЫХ ТОЖЕ ВЕСЕЛО!»

Остановили ночного, полусонного и злого извозчика и поехали на Дегтярную, хотя до нее можно было дойти и пешком. «Ванька» был нужен затем, чтобы тут же забрать Арханоса и отвезти его в полицейский дом, и все сейчас представлялось Выжигину простым, примитивным, как грабли или топор, и он сам себе в этих тупых, мало заслуживающих почтения действиях виделся каким-то недоразвитым деревенским дурачком, которого-то и в поле с плугом отправить нельзя, а можно поручить лишь стадо, да и то не коров, а глупых овец.

Остапов вез с собой тюк с одеждой надворного советника, которую собирался сунуть ему прямо под нос в качестве доказательства вины. Правда, городовой-сыщик сомневался в том, что Арханоса они застанут дома. Убийца, бежавший из борделя голым, наверняка воспользовался извозчиком, прикрывшим его кожаным фартуком, каким всегда закрывают седоков во время дождя, — не побежал же Ар-ханос по городу нагишом! Но поехал надворный советник не домой, а к кому-нибудь из приятелей, чтобы одолжиться и одеждой, и деньгами. Выжигин тоже не верил в успех предприятия по поимке убийцы проститутки, но исполнять положения инструкции он должен был до конца.

Прибыв на Дегтярную, к нужному дому, стали стучать в окошко дворницкой. Стучали долго, но потом послышалась возня, какое-то рычание и наконец черная брань. Открылась дверь. Дворник, в тулупе на голое тело, бородатый и страшный с перепоя, проревел:

— Чаво надо? Кулака мово давно не пробовали?

Узнав, что явились из сыскной полиции, притих, долго не мог войти в суть вопроса — дома ли надворный советник Арханос?

— С вечера не выходил. У себя спит-с, — изрек наконец привратник. — Я с десяти часов и ворот никому не открывал.

— А теперь пойди-ка и открой! — приказал Выжигин, хотевший спать и уже ненавидевший себя за то, что дал согласие пойти служить в сыскную полицию. В голове даже блеснула страшная, никогда не приходившая к нему мысль: «И какого дьявола я тогда, когда в мой взвод летели камни, не отдал приказ открыть по бунтовщикам огонь?» Ему еще вспомнились сейчас слова князя Сомского о неудержном характере русского народа, во исправление которого он и стоял сейчас в этой грязной, провонявшей водкой и кислой капустой дворницкой.

Прошли во двор, дворник не спеша подвел к нужному подъезду, поднялись на третий этаж. На дверях медная табличка:

АРХАНОС ИВАН ТРОФИМОВИЧ надворный советник.

Начали звонить. Кто-то внутри громко сказал, что никакой полиции не откроет, но дворник, голос которого хозяину, как видно, был известен, заверил, что пришли на самом деле полицейские чины, и вот уже Выжигин и его помощник стояли в большой прихожей, освещенной едва мерцающей электрической лампочкой.

— Арханос?! — сурово надвинулся на открывшего дверь мужчину Остапов. Желая нагнать страху, даже вынул револьвер и стал покручивать стволом перед лицом перепуганного, пожилого уже мужчины с длинными седыми усами.

— Да, я Арханос, надворный… — пролепетал испуганный путеец.

— Знаем, что надворный, — продолжал лютовать Остапов. — А расскажите-ка, милостивый государь, где одежонку с карточками вашими изволили оставить? — И стал вытряхивать из тюка Остапов вещи из спальни проститутки.

Он показывал предметы туалета один за другим, и Выжигин по лицу Арханоса, которое становилось все плаксивее, гаже в каком-то паническом испуге, понимал, что надворному советнику знакомы и шинель, и мундир, и брюки. Когда же Остапов вынул последнюю вещь, кальсоны, и буквально ткнул ими в усы чиновника, Арханос весь так и съежился, а тут еще скрипнула дверь одной из комнат и со свечой в руке на пороге прихожей выросла статная фигура молодой еще женщины, красивой и, судя по всему, властной.

— Что здесь происходит, господа? — с гордым недоумением спросила она.

Выжигин, быстро понявший, что Арханос не был сегодня там, где произошло убийство — его внешность совсем не совпадала с описанными приметами того, кто прошел в спальню Иоланты-Ленки, — решил успокоить хозяйку дома.

— Сударыня, мы здесь по Долгу службы…

— Молю-у-у вас, умоляю-у-у! — сложив лодочкой руки, тихо-тихо прошептал бледный надворный советник, по бритым щекам которого текли крупные капли пота — Милочка, у нас с господами служебные разговоры! Мы у меня закроемся, прости… — повернулся он в сторону дамы.

Та презрительно взглянула на жалкую фигуру мужа, кивнула головой в знак прощания и скрылась за дверью.