Убийство в Кантоне

Он поплотнее запахнул ворот куртки на могучей шее кулачного бойца, стараясь в то же время не выставлять напоказ кольчугу с золотым знаком полковника Императорской стражи — круглым диском с двумя сплетенными драконами, и раздраженно поинтересовался:

— Ты хоть понимаешь, что все это значит, братец Дао?

Его сухопарый собеседник лишь досадливо помотал седой головой. Пощипывая три длинных волоска, что росли из бородавки у него на щеке, он степенно ответил:

— Наш хозяин не сказал мне ни слова, братец Цзяо. Но, видимо, что-то важное. Иначе чего бы ему столь внезапно срываться из столицы и нестись сюда сначала верхом, а потом на боевой джонке? Видать, что-то недоброе затевается в этом Кантоне. Как только мы поутру сошли на берег, я сразу…

Его тираду прервал громкий всплеск. Два кули уронили тюк в грязную полоску воды между судном и причалом. С палубы тут же спрыгнул человек в белом тюрбане и принялся бить несчастных кули, осыпая их проклятиями на чужестранном языке. Завидев это, скучающие стражники оживились. Один из них подошел и, коротко взмахнув алебардой, плашмя ударил араба по плечу.

— Не смей трогать наших людей, сукин ты сын! — крикнул стражник. — Или забыл, что ты в Китае?!

Араб схватился за рукоять кинжала, заткнутого за красный кушак. Несколько матросов в белых рубахах попрыгали с судна и обнажили длинные кривые сабли. Кули побросали тюки и кинулись наутек, а стражники выставили алебарды в сторону исходящих руганью матросов. Тут на булыжной мостовой зазвенели подкованные железом сапоги. От ворот таможни спешили на помощь своим два десятка стражников. Они привычно окружили разъяренных арабов и копьями стали оттеснять их к краю причала. Высокий худой араб с крючковатым носом перегнулся через борт и пронзительным голосом принялся урезонивать матросов. Те спрятали сабли и поднялись на борт. Кули как ни в чем не бывало вернулись и продолжили разгрузку.

— Сколько же всего в городе этих наглых ублюдков? — спросил полковник.

— Мы с тобой насчитали в порту четыре судна, верно? И еще два в устье, за пограничным кордоном. Прибавь тех арабов, что обосновались на берегу, и, я бы сказал, пара тысяч выйдет. А твой убогий постоялый двор стоит чуть ли не в центре мусульманского квартала! Самое подходящее место схлопотать себе среди ночи нож в спину! Моим пристанищем тоже не похвалишься, но все же оно прямо за южными воротами, так что в случае чего хотя бы стражники услышат.

— И где ты там поселился?

— В угловой комнате на втором этаже, откуда, как приказано, видно всю набережную и причалы. Ладно, тебе не кажется, что мы здесь уже слегка примелькались? Моросит все сильнее. Пойдем-ка попробуем, что там предлагают.

И он показал в конец набережной, где темная фигурка зажигала красный фонарь на питейной лавке.

— Отчего бы не выпить по маленькой? — согласился Цзяо Тай. — Впервые вижу столь гнусную дыру! Да и говорить на их языке я не умею.

Торопясь к желанной цели по скользким булыжникам, они не обратили внимания на бедно одетого бородатого мужчину, выскользнувшего из-за стоящих дальше по набережной складов и последовавшего за ними.

Дойдя до конца причала, Цзяо Тай увидел, что мост через ров у городских ворот Куэйтэ запружен людьми. Все как один в соломенных накидках, они спешили по своим делам.

— Похоже, они вообще никогда не отдыхают, — проворчал он.

— Именно поэтому они и превратили Кантон в самый богатый город на южном побережье, — пояснил Дао Гань. — Вот мы и пришли!

Он откинул залатанную занавеску, и оба вошли в темную, словно пещера, распивочную. Их встретил аромат подгнившего чеснока и соленой рыбы. Свисавшие со стропил чадящие масляные лампы отбрасывали призрачный свет на несколько десятков гостей, расположившихся по четыре-пять человек за маленькими столиками. Все были погружены в негромкие разговоры. На двух вошедших никто не обратил ни малейшего внимания.

Когда они заняли пустой столик у окна, преследовавший их бородач тоже вошел в заведение. Он прямиком направился к противоположной стене, где за ветхой деревянной стойкой трактирщик грел оловянные кувшины с вином в тазу с кипящей водой.

Дао Гань на хорошем кантонском наречии распорядился принести им два больших кувшина. В ожидании выпивки Цзяо Тай облокотился на засаленный стол и угрюмо оглядел присутствующих.

— Ну и сброд! — наконец пробормотал он. — Ты только посмотри на того кошмарного карлика! Удивительно, как я сразу не углядел такую уродливую рожу!

Дао Гань взглянул на приземистого человечка, в одиночестве сидящего за столиком у самой двери. У него было смуглое плоское лицо с низким лбом, глубоко вспаханным морщинами, и широким носом. Из-под кустистых бровей в стол уставились маленькие, глубоко посаженные глазки. Большие волосатые руки сжимали пустую чашу.

— Да уж, здесь мало-мальски пристойный вид только у нашего соседа, — шепнул Дао Гань. — Смахивает на профессионального кулачного бойца.