Убийство в Кембридже

– Ненавижу! Лучше бы умерли вы, а не papa!

Вера Алексеевна медленно опустила трость, подошла ко мне и влепила пощечину, потом развернулась и направилась к двери, на ходу бросив Майклу:

– Надень на нее редингот и выведи отсюда. Мистер Вудс, не трудитесь сообщать об увиденном. Я сама позабочусь о том, чтобы доктор Уэйд принял надлежащие меры.

Последние слова maman, вероятно, были адресованы «джипу». Я бросила взгляд на Оливера, прятавшего лицо в складках простыни, вырвала свой редингот из рук ухмыляющегося Майкла и шагнула в коридор, где толпились, перешептываясь, разбуженные студенты. На лестнице я заметила Энтони и виновато опустила голову.

Майкл сопровождал меня до самой резиденции главы колледжа, держась немного позади, но не ослабляя бдительности. Я ощущала странный озноб. Едва добравшись до своей комнаты, я упала на кровать и провалилась в пустоту.

Я больше ничего не помню о том дне. Не помню, как наступила ночь. Не могу с уверенностью сказать, спала я или нет. Воскресным утром меня нашли в гостиной, полностью одетой, в рединготе, застегнутом на все пуговицы. Катя пыталась растормошить меня, когда в дверь отчаянно зазвонили, и запыхавшийся Энтони чуть не сбил с ног лакея.

– Мне срочно нужно видеть доктора Уэйда!

– Он скоро спустится, – сказала сестра.

Окинув взглядом нас с Катей, Энтони вздохнул, как перед чем-то неотвратимым, и мягко произнес:

– Миссис Уэйд, Софи, мне жаль, что я принес дурные вести. Боюсь, графиня Кронгельм мертва.

Глава 9

Личная горничная maman хлопотала вокруг Кати с нюхательной солью. Я стояла посреди гостиной, пряча дрожащие руки в карманах редингота.

Не может быть… Этого не может быть!

Голова буквально раскалывалась, в желудке ощущалась странная тяжесть.

– Что произошло? – Томас Уэйд требовал от Энтони объяснений.

– Ее нашли на мосту Вздохов. Кажется, графиню ударили по голове, – друг осторожно покосился на меня. – Там сейчас проктор Уолш. Он ожидает старшего инспектора и констеблей.

Ни слова не говоря, я выбежала в сад. Меня вывернуло наизнанку. Стало немного легче. Внезапно я осознала, что шагаю к мосту Вздохов.

Сердце выпрыгивало из груди, когда, протиснувшись сквозь толпу студентов, я ступила на знакомые каменные плиты. Проктор Уолш стоял ко мне спиной и разговаривал с врачом из гарнизонного госпиталя. Вера Алексеевна лежала поперек прохода, накрытая простыней. Там, где покоилась ее голова, на белой ткани проступило кровавое пятно. Меня снова начало мутить. Безжизненная кисть осталась неприкрытой, и я никак не могла отвести от нее взгляда.

Зачем кому-то убивать maman?

Тихий голос врача доносился, как из тоннеля:

– Два дня назад пришел состав с ранеными. Их разместили в Питерхаусе и Тринити Холле, а вчера в Адденбрукскую больницу стали поступать студенты из этих колледжей. У всех низкое давление и жар: ртуть едва не пробивает градусник… – врач замолчал, заметив меня, и Уолш обернулся.

На его невозмутимом лице истинного британца неожиданно проступила эмоция. Определенно, это было сочувствие.

– Вам сюда нельзя, мисс Софи…

Тем временем на другом конце моста показался пожилой полицейский в штатском в сопровождении трех констеблей.

– Старший инспектор Эткинс, – поздоровался Уолш.

Очевидно, они уже не раз встречались прежде. Я затаила дыхание за спиной проктора в надежде, что полицейский не сразу меня заметит. Уолш изложил факты:

– Жертва – русская графиня Вера Кронгельм. Жила в резиденции главы колледжа. Ее старшая дочь замужем за доктором Уэйдом. Смерть наступила не ранее десяти тридцати и не позднее полуночи.

– Точнее скажет судмедэксперт, – кивнул военный врач.

– Причина смерти? – старший инспектор отогнул простыню.

Я сосредоточилась на рыжих волосках, приставших к пальто Уолша. Не знала, что у него есть питомец!

– Удар тяжелым тупым предметом, предположительно – булыжником, – ответил врач.

– Скорее всего, орудие убийства выбросили в реку, – добавил проктор.

– Убита одним ударом, – отметил Эткинс. – Его могла нанести женщина?

– Полагаю, да, – произнес врач.

– Колледж запирается на ночь, поэтому уличных грабителей можно исключить, – подытожил Уолш.

– Что-нибудь пропало?

– Я не обнаружил ни сумочки, ни трости, но, чтобы подышать вечерним воздухом, необязательно брать их с собой.

– Она всегда носила на шнурке ключ от секретера, – проронила я, и старший инспектор наконец обратил на меня внимание.

– Посторонние на месте преступления? – нахмурился он, бросив недовольный взгляд на Уолша.

– Это младшая дочь жертвы – мисс Софи. Я не нашел у графини ключа.

– Что ж, поищем в ее комнате, – Эткинс впился в меня своими близко посаженными черными глазами. – Раз уж вы здесь, мисс, скажите: что ваша мать хранила в секретере?

– Фамильные драгоценности. Всё, что мы смогли увезти из России. Какую-то часть, небольшую, она продала, когда мы жили в Лондоне. Возможно, успела продать и остальное. Она говорила, что студент по имени Майкл Грир помогает ей в финансовых вопросах.

– Можете назвать точную сумму, которой располагала графиня?

– Боюсь, что нет.

– Кто-нибудь желал смерти вашей матери? Возможно, угрожал ей?