Убийство в Кембридже

– Это меняет дело, – пробормотал он. – Думаю, пришло время навестить старшего инспектора Эткинса. После вашего опрометчивого заявления в саду Уэйда Барретт наверняка избавится от трости или спрячет там, где найти ее будет не так просто. Но тот факт, что ваша матушка назначила встречу Уилфриду Кэннону, и отсутствие у него алиби в ночь убийства, несомненно, заинтересуют старшего инспектора.

– Я должна еще кое-что сообщить вам, проктор, – сказала я, виновато опуская глаза.

Уолш внимательно выслушал пересказ моего разговора с Майклом Гриром.

– Софи, постарайтесь вспомнить, кто с вами был! Это чрезвычайно важно.

– Я понимаю, – кивнула я, заметив, что Уолш снова «забыл» добавить «мисс».

Он проводил меня до резиденции главы колледжа.

– Могу я поговорить с личной горничной графини?

Я послала за мисс Кроуфорд, и мы прошли в гостиную, где всё еще ощущался запах ладана. Когда женщина робко показалась в дверях, проктор предложил ей присесть и мягко произнес:

– Простите, мисс, что приходится спрашивать о таких деликатных вещах. Скажите, не отзывалась ли графиня в вашем присутствии о профессоре Кэнноне? Как она к нему относилась?

Мисс Кроуфорд вопросительно посмотрела на меня, словно ожидая позволения говорить, и я кивнула.

– Мне кажется, профессор ей нравился. Они часто пили чай в гостиной. После его визитов у нее всегда было хорошее настроение.

– Они не сорились?

– Только не с профессором!

– Но кем-то ваша хозяйка всё же была недовольна? – прищурился проницательный Уолш.

Женщина колебалась, неосознанно теребя рукав.

– Мисс Кроуфорд, – вкрадчиво сказала я, – прошу, не молчите, если вам что-то известно. Настоящий убийца еще на свободе.

– Я не хочу потерять место.

– Обещаю, вы его не потеряете.

Горничная нерешительно взглянула на Уолша:

– Графиня была недовольна доктором Уэйдом. Они с миссис Уэйд иногда обсуждали его, пока я помогала им одеваться и укладывать волосы.

– Что именно не устраивало графиню? – спросил Уолш.

Мисс Кроуфорд сделалась пунцовой.

– Доктор не исполняет супружеские обязанности. Графиня настаивала, чтобы он… обратился к врачу. А на той неделе я случайно услышала, как она кричала на него.

От изумления я раскрыла рот и, вероятно, выглядела очень глупо. Проктор тем временем осторожно поинтересовался:

– Возможно, вы расслышали, о чем шла речь?

– Я не подслушивала, клянусь! Просто дверь кабинета была неплотно прикрыта. Графиня требовала отчисления какого-то студента, доктор Уэйд тихо возражал. Она назвала его импотентом. Хозяин стал говорить о влиятельных родителях студента, а мадам выкрикнула что-то вроде: «Почему яйца есть у всех, кроме вас?» Простите, сэр, – окончательно стушевалась горничная. – Мне обязательно повторять ее слова?

– Спасибо, мисс Кроуфорд, – слегка улыбнулся Уолш. – Вы очень помогли.

– Я могу идти, мисс Софи?

Получив разрешение, она тут же удалилась. Я пыталась осознать услышанное. Выходит, Катя – жена Уэйда лишь на словах? А на деле у нее с мужем ничего не было?

– Ваша матушка умела оскорблять мужчин, – вставая, сказал проктор. – Поговорите с сестрой. Постарайтесь выяснить, всё ли время Томас был с ней в ночь убийства.

После возвращения с кладбища Катя не выходила из спальни. Я поужинала с молчаливым доктором Уэйдом. Никто не удерживал меня, когда я снова отправилась в Адденбрукскую больницу.

Глава 20

Подходя к палате, я внезапно ощутила прилив панического страха. Что, если я опоздала? Мне следовало забыть о расследовании и мчаться к Оливеру сразу после отпевания maman! От мысли, что на его койке уже лежит кто-то другой, у меня перехватило дыхание.

– Вы пришли, мисс Софи, – тепло встретила меня медицинская сестра.

– Как он?

– Борется за свою жизнь. Если продержится эту ночь, всё обойдется. Но если появится цианоз… – она осеклась.

Я сглотнула и зашла за занавески. Щеки Оливера покрывала рыжая щетина, в которой появилась седина. Обтерев его лицо и грудь, я села рядом и начала молиться. Эта ночь у его постели стала вторым после смерти papa серьезным испытанием моей веры.

Под утро, заметив, что Оливер снова лежит весь в поту, я решила сменить простыни. Перекатив его на левый бок, я заученными движениями свернула влажную простыню и расстелила свежую на правой половине кровати. Обтерев его спину сухим полотенцем, я перевернула Оливера на себя и увидела, что его глаза открыты.

– Как ты? – пробормотала я, боясь преждевременно поверить, что опасность миновала. – Потерпи минутку, – я обошла кровать, сдернула на пол простыню, предназначенную в стирку, и поспешно расправила чистую.

– Что ты делаешь? – слабым голосом проговорил он.

– Ухаживаю за тобой, – ответила я, переваливая его на спину и подкладывая под голову взбитую подушку. – Ты в Адденбрукской больнице. У тебя испанский грипп.

Я налила воды из графина, приподняла затылок Оливера и поднесла стакан к его губам. Он сделал несколько жадных глотков. Пока я ставила стакан на тумбочку, он вдруг предпринял попытку приподняться на локтях.

– Куда ты?

– Мне надо… отлить.

– Сейчас, – сказала я и достала из-под кровати судно.