Убийство в кукольном доме

Кафедра судебной медицины, благодаря усилиям Морица и Ли, активно участвовала в реформировании законов Массачусетса, Род-Айленда, Вермонта, Мэна, Коннектикута, Нью-Йорка, Огайо, Луизианы, Оклахомы, Мичигана, Северной Каролины, Калифорнии, Колорадо и Айовы[335]. Мориц и его гарвардская команда помогли запустить курс судебной медицины в Вашингтонском университете, Университете Цинциннати, Колорадо, Виргинском медицинском колледже и Калифорнийском университете Лос-Анджелеса[336].

И все же гарвардская кафедра судебной медицины была далека от того, чтобы стать источником информации для расследований по всему Массачусетсу, не говоря уж о том, чтобы превратиться в институт судебной медицины государственного масштаба. В то время в Массачусетсе каждый год регистрировали около 50 тысяч смертей, из них около 10 тысяч требовали расследования с участием компетентного судмедэксперта. Для половины из этих дел нужны были и вскрытия — примерно 5 тысяч в год. Но сотрудники кафедры судебной медицины в 1947 году провели только 1400 расследований и 385 вскрытий. Такого объема работы едва хватало на то, чтобы сохранять необходимый уровень квалификации.

Ли сказала Алану Греггу из фонда Рокфеллера, что сомневается в преданности Морица судебной медицине, и намекнула на возможное сокращение финансовой поддержки кафедры. «Она думает, что сердце Морица навсегда отдано патологии, — отметил Грегг в своем дневнике. — Миссис Ли довольно откровенно дала понять, что следующее крупное финансовое вливание будет связано скорее с ее завещанием, нежели с чем-то еще. Она надеялась, что Гарвард „сделает для полиции столько же, сколько сделал для бизнеса“, и, разумеется, ощущает, что текущая ситуация едва ли отвечает этой цели»[337].

Если кафедра судебной медицины не вполне оправдывала ожидания, то семинары о расследовании убийств, организованные Ли, были весьма успешны. Каждый год их посещали две группы приблизительно из 30 студентов. К 1949 году на семинарах побывали полицейские из 19 штатов и двух канадских провинций, а также специальные агенты ФБР и представители военной полиции США[338].

Ли проводила семинары полностью самостоятельно, без финансовой или административной поддержки Гарварда. Кара Конклин, ее личный секретарь, занималась всей перепиской. Ли подыскивала лекторов, большинство из которых были связаны с кафедрой, и оплачивала путевые расходы приезжим преподавателям. Перед каждым семинаром она на неделю приезжала в Бостон, чтобы лично проконтролировать организацию занятий и банкета. Ли угощала всех изысканным ужином в «Ритц-Карлтон», обеспечивала класс сигаретами и спичками, платила за дипломы и нагрудные значки и лично оплачивала все расходы, связанные с учебой. При этом все доходы от семинаров — регистрационные взносы — поступали на кафедру судебной медицины, которую Ли также спонсировала.

Несмотря на успех этих занятий, не все в Гарварде относились к ним одобрительно. Некоторые считали, что копам нечего делать в кампусе университета Лиги Плюща. Доктор Джордж Майнот, получивший в 1934 году Нобелевскую премию за выдающуюся работу в области медицины и физиологии, изложил свои мысли в письме Беруэллу: «С какой стати Гарвардская медицинская школа должна иметь какое-то отношение к обучению полицейских и их коллег? Похоже, что медицинский факультет втянут в организацию курсов или обучение лиц, которым и в голову не приходило получать высшее образование. Безусловно, хорошо подготовленные работники так называемых полицейских лабораторий принесут пользу, но я просто спрашиваю себя, почему этим должен заниматься Гарвард?»[339]

Ли не считала полицейскую работу чем-то недостойным Лиги Плюща и использовала все свое влияние, чтобы добиться продолжения семинаров в Гарварде. С 1949 года она начала приглашать женщин-полицейских на семинары о насильственной смерти. Первыми участницами в апреле 1949-го стали Эвелин Бриггс и Кэтрин Хаггерти, одни из первых женщин в полиции штата Коннектикут. После этого на каждый семинар приезжали как минимум две студентки.

Ли шла на всё, чтобы женщины чувствовали себя на семинарах на своем месте. Хотя к тому времени женщины-полицейские уже не были в диковинку, всё же по ошибке их могли принять за секретарш или посторонних. «Некоторых мужчин из группы смутило наше появление в первый день занятий, — вспоминала Люси Боланд, оказавшаяся во второй группе женщин на семинаре в октябре 1949 года. — Они были изумлены, когда капитан Ли представила нас как полицейских штата»[340].