Убийство в лабиринте

— Я объясню вам, почему во всем этом есть изначальная неправда. Начну с того, что Ю Шоуцзянь был человеком мудрым и дальновидным. Он прекрасно понимал, что его старший сын Ю Ги имеет порочный характер и ужасно ревнует отца к своему сводному брату. До рождения Ю Шаня в течение многих лет он считал себя единственным наследником. Когда губернатор почувствовал приближение кончины, его последней мыслью было защитить молодую вдову и младенца от козней Ю Ги. Губернатор знал, что если он поделит имущество поровну между двумя сыновьями, не говоря уже о лишении Ю Ги права наследства, последний, несомненно, причинит своему сводному брату вред и, возможно, даже пойдет на убийство, чтобы получить его часть наследства. Поэтому губернатор притворился, что лишает права наследования Ю Шаня.

Советник Хун кивнул и многозначительно посмотрел на Дао Ганя.

— В то же время, — продолжал судья, — каким-то образом он сообщил в этой картине, что половина или даже большая часть его имущества должна отойти к Ю Шаню. Об этом свидетельствует любопытная формула, в которой губернатор выразил свое последнее желание. Он четко заявил, что картина должна перейти к Ю Шаню, а «все прочее» к Ю Ги. Он благоразумно воздержался от разъяснения, что же означает «все прочее». Целью губернатора было при помощи этого тайного завещания защитить младенца, пока тот не подрастет и не сможет вступить во владение наследством. Он надеялся, что лет через десять появится дотошный судья, который отыщет содержащееся в свитке тайное послание и вернет Ю Шаню его полноправное наследство. Именно поэтому он велел вдове показывать картину каждому новому судье, назначенному в этот округ.

— Не исключено, что такого наставления вообще не было, ваша честь, — прервал его Дао Гань. — Это только слова госпожи Ю. По моему мнению, этот документ ясно доказывает, что Ю Шань является незаконнорожденным. Губернатор был добрым и снисходительным человеком. Он хотел предотвратить месть со стороны Ю Ги за зло, причиненное его отцу. В то же время ему хотелось быть уверенным, что в свое время правда будет восстановлена. Поэтому он и спрятал свое завещание в свитке. После того как умный судья его обнаружил бы, он смог бы отмести все незаконные претензии госпожи Ю.

Судья внимательно выслушал соображения Дао Ганя и спросил:

— Как ты тогда объяснишь, почему госпожа Ю так хотела решить загадку этого свитка?

— Женщины, — ответил Дао Гань, — склонны преувеличивать свое влияние на человека, который их любит. Я убежден, что госпожа Ю надеялась, что милосердный губернатор скрыл в свитке денежный чек или указание, как найти спрятанные деньги, чтобы возместить ей утраченную часть его собственности.

Судья покачал головой.

— Твои соображения вполне логичны, но не согласуются с характером старого губернатора. Я убежден, что документ, который лежит перед нами, написал сам Ю Ги. Скорее всего, губернатор поместил в свиток какой-то маловажный документ, чтобы направить Ю Ги по ложному следу. Как я уже говорил, для губернатора Ю было бы слишком примитивно скрывать таким образом что-то представляющее подлинную ценность. Помимо этого ложного ключа, в картине должно содержаться настоящее послание, сокрытое более хитроумным способом. Поскольку губернатор опасался, что Ю Ги заподозрит, что в этом свитке спрятано что-то ценное и постарается его уничтожить, то вложил в подкладку какой-то документ, чтобы тот смог его обнаружить. Это была своего рода гарантия того, что, найдя этот документ, Ю Ги не станет продолжать поиски настоящего ключа.

По словам госпожи Ю, свиток находился у Ю Ги более недели. Следовательно, у него было достаточно времени обнаружить этот документ. Каким бы он ни был, Ю Ги подменил его этим поддельным завещанием, чтобы быть уверенным, что со стороны госпожи Ю ему ничего не грозит.

Дао Гань кивнул.

— Согласен, ваша честь, что это тоже вполне вероятно. Но все же мне кажется, что моя теория проще.

— Не думаю, что будет слишком сложно найти образцы почерка губернатора Ю, — заметил советник Хун. — К сожалению, для подписи на пейзажной картине он использовал древние формы иероглифов.

Судья Ди задумчиво произнес:

— В любом случае я собирался навестить Ю Ги. Сегодня после полудня я отправлюсь туда и постараюсь получить хороший образец обычного почерка губернатора и его подписи. Отправляйся туда с моей визитной карточкой, советник, и оповести Ю Ги о моем предстоящем прибытии.

Хун с товарищами встали и удалились. Когда они проходили через судебный двор, советник сказал:

— Ма Жун, тебе нужно выпить большой жбан горячего горького чая. Давайте-ка зайдем в сторожку. Мне не хочется покидать управу, пока ты немного не взбодришься.

Ма Жун охотно согласился.

В сторожке они застали начальника стражи Фана, который сидел за квадратным столом и о чем-то серьезно разговаривал с сыном. Увидев входящих, тот поспешно вскочил и уступил им место.

Когда они сели, советник велел дежурному стражнику принести чайник горячего, горького чая.

После беседы о том о сем Фан сказал: