Убийство в Леттер-Энде. Приют пилигрима

В соседней комнате лежала на спине Полли Пелл. Одеяло едва поднималось над ее худеньким, еще полудетским телом. Окно было широко раскрыто в ночь. Ветерок шелестел листьями дерева снаружи. Этот звук проникал в сновидение Полли и превращался в шелест сотен газет. Она пыталась убежать от них, потому что во всех была ее фотография прямо на первой странице. Газеты посмотрели на нее – буквально пялились. Полли не могла этого вынести – не могла никак. Пыталась бежать, однако ноги не несли ее. Они как будто вросли в землю. Опустив взгляд, она не могла их разглядеть и не могла двинуться. Шелестящие газеты все приближались… Полли ахнула, проснулась и услышала, как ветер шевелит листву каштана. За лето листья высохли и теперь шуршали на ветру, как бумага. Полли почувствовала, что ее лоб и ладони стали потными.

Энтони не видел никаких сновидений. Он лежал в глубоком сне, закрывающем вчера и заслоняющем завтра. Может быть, в нас есть нечто такое, что не спит – какая-то искра сознания, горящая в окружающей тьме, неведомая даже нам самим. Если бы мы могли видеть при ее свете, то знали бы самые сокровенные заботы и намерения сердца. Иногда и без видения это знание приходит к нам во сне.

Минни Мерсер видела сон…

При первом же звуке из соседней комнаты мисс Сильвер отбросила одеяло, спустила ноги и ловко сунула их в подготовленные шлепанцы. Гасить ночник на туалетном столике она не стала и подошла к приоткрытой двери, часы в холле пробили четверть первого ночи. Их бой заглушил другие звуки. Потом, когда снова настала тишина, те звуки, что подняли ее с постели, раздались снова – звук шагов босых ног по натертому полу, звук руки, скользящей по полированной поверхности.

Мисс Сильвер стояла на пороге своей комнаты и слышала, как рука Минни Мерсер шарит в темноте. Наверно, в ее сновидении было очень темно. В этой темноте она нащупывала дверную ручку. Мисс Сильвер видела, как ручка поворачивается – медленно, медленно. Потом дверь открылась. Вышла мисс Мерсер, босая, в белой ночной рубашке, на рубашку спадали светлые волосы. Глаза ее были открытыми и застывшими. Открытыми так широко, что на них падал свет. От света они казались очень голубыми. Теперь, когда дверь не преграждала путь, ее руки опустились. Минни медленно пошла по лестничной площадке, остановилась на миг на верху лестницы, потом стала медленно спускаться по ступеням. Она ставила на ступеньку правую ступню, потом опускала левую, словно ребенок, который боится упасть. Перил не касалась, держалась посередине лестницы и медленно спускалась вниз.

Мисс Сильвер следовала за ней на небольшом расстоянии. Больше всего на свете она боялась вторгнуться в этот сон или прервать его. У подножия лестницы мисс Мерсер неподвижно замерла. Возможно, она повернется, как накануне, и пойдет обратно.

Наблюдая за ней с легкой тревогой, мисс Сильвер услышала, как наверху открылась дверь. Обернулась, приложив палец к губам, и увидела Джулию Уэйн, глядевшую с верха лестницы. Джулия кивнула и стала спускаться. Ее босые ноги ступали бесшумно. Не успела она спуститься, как Минни Мерсер пошла по холлу в сторону гостиной. Там было темно, свет с верхней площадки ослабевал и исчезал по мере того, как они от него отдалялись.

Мисс Сильвер быстро приняла решение. Для сомнабулы холл и гостиная будут освещенными или темными в зависимости от характера сна, но ей и Джулии Уэйн требовался свет, чтобы видеть происходящее. Обогнать так неуверенно шедшую было нетрудно. Мисс Сильвер вошла в гостиную и оставила дверь открытой. Когда щелкнула первым выключателем, вспыхнул очень яркий свет, бивший в лицо входящим. Второй выключатель зажег две пары электрических свечей по обе стороны зеркала над каминной полкой. Свет отражался в зеркале, и вся комната освещалась словно бы золотистыми сумерками.

Минни Мерсер подошла к открытой двери, остановилась и заглянула в комнату. Ладони ее были сложены, пальцы сплетены. И сразу же негромко произнесла огорченным тоном: «Нет-нет – ему такой не нравится». Потом она подняла голову и уставилась на занавешенные окна. В сновидении занавесей не было. Стоял прекрасный солнечный вечер, и застекленная дверь на террасу была открыта. Кто-то шел к этой открытой двери. Минни наблюдала, как этот кто-то вышел на террасу и скрылся из виду, потом двинулась сама. Остановилась на миг возле стола, куда Джулия поставила кофейный поднос, потом пошла дальше. Повернулась чуть вправо и остановилась у кресла Джимми Леттера. На столик возле кресла кто-то поставил в среду вечером его чашку кофе. Рука Минни протянулась к нему. Возможно, она ставила чашку или забирала ее. Минни подняла руку, повернулась, замерла у стола, где стоял поднос, и снова протянула руку. Убрав ее, она издала вздох, похожий на стон, и произнесла дрожащим голосом: «Что я наделала! О господи – что я наделала!»