Убийство в Невском переулке

Окна оказались наглухо задраены, по-видимому с осени, ведь неизвестно, какие морозы принесет предстоящая зима. Вот в прошлом году едва спасались от холода, старики признавались, что на их памяти таких не было. Оставалась последняя возможность — черный ход, но если и он заперт на ключ, то возможности выбраться не существовало. Не будешь же открывать окно, такое обнаружат после отъезда, и пропало следствие. Пока в столицу с докладом, прокурорские дела, просто так же не приедешь с обыском, надо вескую причину, снова сюда. Петр Глебович успеет все убрать, вывезти, уничтожить, что кроме мышиного помета ничего не найдешь, а преступники, буде это они, сумеют выйти сухими из ловушки, в которую попадут сами сыскные. Так-то.

Вход для слуг оказался тоже запертым, настроение от такого факта не улучшилось. Хотелось выругаться, но штабс-капитан себя сдерживал. Потом почему-то вспомнил, как в детстве ключ обычно вешали на гвоздь, вбитый в косяк. Провел рукою, и в самом деле, так оказалось и здесь — неистребимая привычка, чтобы не потерять, надо держать под рукою.

Замок был так хорошо смазан, что при повороте ключа не произвел ни единого звука. Дверь подалась. На заднем крыльце на том же месте косяка, но уже по другую сторону висел брат-близнец, зажатого в орловской руке. Он повесил первый ключ на место, а вторым запер замок.

Сразу же под рубашку пробрался мороз, но Василий Михайлович пока его не чувствовал, сердце колотилось, словно молотобоец без устали бьет по наковальне, сокращая и сокращая время между ударами. Чиновник натянул на ноги обувь, потом осмотрелся. Двор был как на ладони, предательский месяц подмигивал полным ликом, а на небе ни единого облачка, только мириады блестящих точек звезд. До первого строения недалеко, с два десятка саженей, их преодолел быстро, прижавшись спиною к холодным бревнам. Окон не было, только ворота, в которых узкая дверь. Штабс-капитан взялся за ручку, снаружи не было ни запора, ни щеколды, но она не подалась. «Заперта изнутри, кому понадобилось жить в холодной постройке?» Загадка, но еще вчера Орлов обратил внимание, что это строение не имеет трубы. Ничто не показывало, что там кто-то живет. А вот в доме затоплен камин, печь, а дымят отчего-то четыре трубы? Постарался посмотреть сквозь щели, но сплошная темнота внутри, ни звука, ни движения. Обошел вокруг, стараясь ступать так, чтобы не оставлять следов, зачем добавлять лишние подозрения. Позади вдоль стены лежала лестница, а под самой крышей — дверца. Стараясь не шуметь, Василий Михайлович взялся за холодное дерево и стал поднимать. От усердия на лбу выступил пот, но через пять минут Орлов поднимался наверх. Дверца была заперта щеколдой изнутри, но штабс-капитан достал из-за пояса нож и им попытался повернуть деревяшку. Ему это удалось, только раздался неприятный щелчок, прозвучавший неестественно громко в полной тишине. Сыскной чиновник замер и прислушался, ничего подозрительного вокруг не было. Наверное, не менее нескольких минут ушло на открывание скрипящей дверцы, но вот Василий Михайлович оказался наверху. Под ним пахучее сено. Ощупью пробрался вперед, стараясь, чтобы глаза привыкли к темноте. Внутри тоже должна быть лестница, он заметил два высоких рога, подобрался ближе и взглянул вниз.

МИША НЕ СТРАДАЛ от холода, как его нынешний начальник, но ему было не менее тревожно. Он вздрагивал от каждого шороха, так и казалось, что вот озарится свечным светом пространство и на пороге явится с издевательской усмешкой хозяин дома, словно бы говоря взором: «Ну что? Кто кого поймал? А?» Поэтому он искал дверь в погреб с особой осторожностью, ступая босыми ногами, прямо-таки как дикий зверь подкрадывается к своей будущей добыче.

Миша решил начать с кухни, обычно там находится вход, так и оказалось. Железный крючок звякнул, Жуков затаился, присматриваясь к двери в кухню. Но ничего не вызывало подозрения. Крутая лестница уходила в темноту. Осторожно ставя ногу на очередную ступеньку, Миша прислушивался к каждому звуку, мешало только биение в груди, казалось, оно разносится по всему дому и каждый обитатель знает, где находится в данную минуту беспокойный петербургский гость.

Третья ступенька, четвертая, и угораздило ему потянуться назад, прикрыть за собою низкую дверцу, она подалась с трудом, и в последнюю минуту раздался подозрительный щелчок. У Миши похолодело внутри, и он несколько раз дернул за ручку, но дверца стояла, словно воин на поле брани, насмерть. Молодого человека охватила паника, но потом здравый смысл взял верх: «Если нельзя выйти в кухню, то надо искать выход либо в другом месте, либо по-крайней мере, исследовать погреб, как сказал бы Иван Дмитрич».

Теперь уже без боязни он натянул на ноги обувь, которую держал в одной руке, достал из кармана брюк свечу.