Убийство в Оптиной пустыни

«Я находился там около 15 минут и в 5.35 до окончания трапезы пошел в свою келью, которая расположена в том же здании. В келье я пробыл до 5.50 час., а затем вышел на улицу и пошел через ворота по направлению к скиту на службу. Ворота были прикрыты. У ворот стояло несколько человек дежурных с повязками из числа паломников. Я пошел в скит… Примерно в 6.10—6.15 час., когда служба в скиту началась, позвонили из монастыря и сообщили об убийстве монахов, а когда служба заканчивалась, то сообщили о поминовении убиенных Ферапонта и Трофима и за здравие Василия. В монастырь я вернулся в 10 часов».

— Давайте уточним, кто служил в скиту?

— В скиту вели службу регент-послушник Михаил, Николай Николаевич — послушник и иеродьякон Елизар. Служили отец Михаил, протодьякон Рафаил и Кларнок… После сообщения из монастыря о происшедшем в скит стали подходить монахи и миряне…

На службе

Когда дьякон расписался в протоколе, то спросил:

— Я свободен?

— Да, идите…

Заглянувший опер проводил дьякона вопросительным взглядом. Ему не нравилось, что никого не задерживали. Он приводил людей, которые в прошлое утро были с убиенными и могли оказаться причастными к убийству, а их отпускали. Его работа как бы шла впустую.

«Орден рвется получить», — подумал Мортынов.

Его озадачили. Кто мужчина, которому не дали горохового супа? Который ходил вокруг звонницы? Стоял за Трофимом? Приседал?..

За хлынувшим потоком информации все труднее было уследить, все труднее в нем разобраться. И теперь нужны были веские улики, чтобы заниматься определенным фигурантом, а не распыляться, не бежать за каждым, вызвавшим подозрение, а пусть и упуская что-то, нацелиться на одно и бить в одну точку.

Когда он работал в дознании, мог в день закончить несколько дел. Стоило к нему привести злостного тунеядца, он его отпускал с уже законченным уголовным делом: три месяца прошлындрал без работы, получил предупреждение, за месяц не трудоустроился, и — поехали в суд, а оттуда — в колонию. А тут трое убиенных, нож, меч, шинель, кепка, следы обуви, на БОМЖа показали собачки, говорили о грозившем на кухне мужике, о другом, высматривавшем что-то на звоннице, еще один в Сосенском стрелял…

Голова шла кругом.

Когда в опустевшую комнатку Мортынова зашел опер, он подозвал его пальцем, словно желая ему что-то шепнуть, и когда тот склонился, схватил его за ухо и медленно поворачивал:

— А ты, паскудный мальчишка, хочешь меня под монастырь подвести… Наручниками машешь… Уже «банда» в отделе сидит… А ты еще, еще, — с силой довернул ухо, — ни хрена не работал…

Восстановление звонницы, где убили иноков

Опер вырвался, отскочил, как ужаленный:

— Я, я, — задыхался. — На вас рапорт, рапорт напишу!

— Кишка тонка!

Как ни пыхтел опер, но вскоре остыл. Важняк вел уголовные дела не только на мирских, но и на милиционеров, и с ним шутки были плохи.

За окном стучали молотки. Звонницу застилали новыми досками, а со снятых паломники и насельники отпиливали, отламывали, отщипывали долотом святыни — кусочки с пятнами крови убиенных монахов. И снова звучали колокола с еще большей силой, вопреки тем, кто хотел их заглушить. Не получилось.

2. Шерстили район. Допрос БОМЖа

Отовсюду таскали людей в Козельск в прокуратуру, в милицию, допрашивали в самой Оптиной, словно соревнуясь между собой, кто больше составит протоколов: прокурор, следователь, опер, участковый или какой другой сотрудник. Все кипело. Только прежней неразберихи уже не было. Хотя все метались в догадках, и в воздухе висело напряжение, но уже вызревало что-то более-менее ясное.

В козельской прокуратуре допрашивал прокурор.

— Мельник Валентина Петровна… — говорила грудастая женщина. — Матушка Валентина… родилась в 1941 году во Владимирской области… Работаю в монастыре Оптина пустынь бухгалтером…

Улочка в Козельске

Прокурор записывал в протокол:

«…живу в монастыре… Дом находится недалеко от скитской башни. 15 апреля в монастырь приехали родственники наместника Венедикта из Москвы, Наталья с дочерью остановились у меня… Вместе со мной проживает инокиня Дарья. Она уехала 14 апреля в Шамардино и приехала вчера ночью… После пасхальной службы примерно в 5 часов я и Наталья с дочерью пошли в трапезную за монастырем. С нами был сын Натальи. В трапезной пробыли минут 15–20. Вышли. Шли мимо звонницы. Там было человек 5—10. Звона никакого не было. Это 5.30. Почему нужно звонить на территории монастыря, мне непонятно, должны звонить в скиту… Мы пришли домой, поставили чайник. Наталья отвела сына к наместнику… Вначале мы услышали пасхальный звон, потом сумбурный… Мы обратили на это внимание, но подумали: балуются ребятишки. Так как на Пасху разрешается звонить всем. Потом мы услышали крики, но мне показалось, что кричат за стенами монастыря. Мы с Натальей вышли и прошли в сторону скитской башни. Я увидела лежащего на земле человека, как оказалось, это был отец Василий… Видимо, он шел на службу в скит…»

Пафнутьевский источник

Допрос ничего нового не давал.