Убийство в Оптиной пустыни

— Скажите, что делал Николай 17 и 18 апреля?

— 17 апреля 1993 года Николай был дома. Около 23 часов я вышел на веранду, где до этого был Николай, но его не увидел. Куда он ушел, не знаю. Больше его я не видел. В чем он был одет, когда уходил, я не знаю.

— А что он носил на голове?

— В последнее время вельветовую кепку без козырька. Кроме этого у него имелось четыре шинели. Шинели без знаков различия, солдатские. В настоящее время шинелей осталось всего три. Были у него кроссовки, наверное, «Адидас». Шинели он купил у неизвестного мне лица в конце прошлого года. Были ли у него какие сумки, я не знаю…

Мортынов отметил в памяти: «Финка. Обрез. Кепка. Патроны. Шинель» и подумал: «С чего это зять потом обливается?..»

Когда Мосин прочитал протокол и под ним расписался, следователь попросил его ожидать в другой комнате и позвать сестру Аверина.

На месте мужа сидела молодая мама. Думая, что от нее услышит примерно то же самое, Мортынов мог ее и не допрашивать, но, зная, что к такой мелочи могут потом придраться, достал чистый бланк протокола допроса.

Записал в протокол данные молодки:

«Мосина Лариса Николаевна… Родилась в 1972 году в селе Волконске Козельского района… беспартийная… образование среднее… временно не работает… находится в декретном отпуске… Сестра Аверина Николая…»

Дальше Мосина отвечала на вопросы следователя и сама писала в протокол свои показания корявым почерком:

«По характеру он был добрый, незлой, простой. Никогда я от него не слышала ничего плохого. Никаких странностей в его поведении я не находила. Бывало иногда, нервничал».

— А почему иногда? — спросил Мортынов.

— По-моему, нервы у него были не в порядке. Лечился в психбольнице в 1991 году. На лечении находился полгода.

«Про проблемы с законом молчит», — заметил Мортынов.

Мосина отвечала и писала:

«Отношение к религии у него было плохое. Но вначале он верил в Бога, рассказывал мне, как нужно вести себя, говорил мне, что грех — ругаться с людьми, да и вообще все о Боге. Но потом он резко перестал верить в Бога. Говорил о Боге только плохое. Я у него иногда спрашивала, почему ты раньше верил в Бога, а сейчас нет. Он отвечал, что раньше он был глупый, многое не понимал».

— У него было оружие? — спросил Мортынов.

— Был обрез.

Мосина писала:

«Недели за две до ухода из дома он мне его показывал. Я спросила у него, зачем он тебе нужен? Он ответил: да так, на всякий случай. Был у него и нож. Длинное лезвие и деревянная ручка. Но то, что он мог убить человека, я бы никогда не поверила. Мне казалось, что он не смог бы сам убить человека. Он никогда в жизни никого не обидел».

— Хм… А как был одет?

Мосина:

«Перед тем как уйти из дома, он был в джинсовой куртке, в брюках серого в крапинку цвета, что было у него на ногах, я не обратила внимания».

— Что он делал 17 и 18 апреля?

— В субботу днем 17 апреля он убрался на терраске, а вечером я мыла стекла, а он слушал музыку. Когда я мыла и хотела повесить тюль, он сказал: «Иди домой, а то заболеешь, я сам повешу». Я пошла в дом. Потом он тоже пришел домой. Что-то попросил у моего мужа. Перед тем как уйти из дома, он дал мне кусок шоколадки. В 10 часов вечера я пошла на улицу, он был на терраске, что он там делал, я не видела. Перед этим он ходил опускать письмо в почтовый ящик. В 11 часу я вышла на террасу, его там не было. Я забрала магнитофон и пошла в дом. Больше я его не видела.

— Уточните, в чем он был одет?

— В чем конкретно, я сказать не могу. Знаю только, что на нем были одеты брюки серого цвета в крапинку, и все. Человек, о котором я писала, является моим родным братом — Авериным Николаем.

Мосина продолжила отвечать и писать:

«Примерно около двух недель назад я видела у брата синюю сумку хозяйственную из синтетической ткани. В конце года у него появились шинели три или четыре. В настоящее время осталось три шинели. Еще у него была коричневая вельветовая кепка, он в ней часто ходил. Потом он отрезал козырек у кепки. Еще были у него кроссовки белого цвета с зелеными полосками. Кроссовки, кажется, фирмы “Адидас”. В настоящее время кроссовок этих в доме нет…»

Расписалась в протоколе и отдала его Мортынову.

Тот прочитал и про себя заметил: «Обрез, нож, шинель, психушка… Что-то просил у мужа».

Брата Аверина Мортынов допрашивал через силу. Когда тот зашел вместо сестры и спросил:

— Теперь моя очередь?

Он не смог отказать:

— Садитесь… Как звать-величать?

— Аверин Игорь Николаевич… — отвечал брат. — Родился в 1964 году в селе Волконском… Образование среднее… Работаю в колхозе «Дружба» водителем…

Следователь в протоколе писал: